Страна вечного лета

– Потому что, – продолжил генерал, – он считал, что лучше сумеет облапошить на допросе женщину! Притворится, что открылся ей, заставит ее почувствовать себя особенной, а после этого выдаст информацию о якобы кроте в дружественной разведслужбе. Он даже отлупил ее как следует, только чтобы выглядеть серьезным. А под конец вышиб себе мозги, чтобы мы не могли больше его допросить. Мы примем его «информацию» за чистую монету, выставим себя полными дураками перед жмуриками, а пока мы сталкиваемся лбами, русские будут подзуживать чертовых луддитов и других идиотов, которые считают, будто мертвые отнимают их рабочие места. Как вам такое, Уайт?

«Как самый большой идиотизм, какой я слышала в жизни», – подумала Рэйчел. Ее затопила ярость, ледяная и мощная, как водка, наполнила до краев, так что любое слово или движение могло нарушить тонкое поверхностное натяжение и она выплеснулась бы вся целиком.

Рэйчел сидела не шевелясь и глубоко дышала, пока прилив гнева не прошел. Генерал откинулся назад.

– Так что же, Уайт?

– Со всем уважением, сэр, – медленно произнесла Рэйчел, – я допрашивала Кулагина две недели. Он не засланный агент. Могу поставить на это свою профессиональную репутацию. Да, я считаю, что он не хотел полноценно с нами сотрудничать, но если есть хоть малейший шанс, что его сведения подлинные, мы должны действовать.

– Ну что ж, вы сами это сказали. Они не могут быть подлинными.

– Почему?

– Блум проверен со всех сторон. Мы знаем его людей. Я лично знаю его людей. Он просто не может быть предателем.

– Я годами твержу, сэр, что именно в этом и заключается наша проблема – мы недооцениваем возможную глубину и широту проникновения Советов в разведслужбу. Контрразведка – это хорошо, мы можем отследить, откуда получают деньги коммунистическая партия или луддиты, но если отрицать вероятность реальной угрозы…

– Уайт. Хватит. Остановитесь.

Рэйчел сглотнула. Горло жгло, как открытую рану.

– Если вы это отрицаете, что ж, значит, это… некомпетентность.

И как только она выплюнула последнее слово, голос пропал окончательно.

– Вы лишь доказываете мою правоту, Уайт, – сказал Харкер. Он слабо улыбнулся, голос его звучал тепло и с пониманием. – Знаете, как-то раз в Индии я велел высечь чиновника, который говорил со мной в таком вот тоне. Хорошая традиция. Там это принесло массу пользы, это уж точно. Но я не был бы джентльменом, если бы не учитывал ваши естественные ограничения. Видите ли, Кулагин выбрал целью вас, потому что мог сыграть на ваших навязчивых идеях. Все эти истерики… – Генерал фыркнул. – Меня всегда это в вас беспокоило, Уайт. Это сложная, срывающая нервы работа, и должен признать, у вас неплохо получилось с тем странным ирландцем, луддитом и прочими. Весьма замечательно, учитывая естественные ограничения. Но когда я читал ваш последний рапорт, мне показалось, что лучше всего вам работалось в картотеке. Вспомогательная роль больше подходит вашей излишней эмоциональности, по крайней мере временно. Рабочий день короче, меньше нервного напряжения. Уверен, Джо согласится, разве не так?

Рэйчел онемела. Все вокруг завертелось.

– Кажется, в финансовом отделе есть вакансия. Мисс Скэплхорн найдет место для человека вашего калибра.

– Я бы предпочла уйти в отставку, – просипела Рэйчел.

– Такой вариант у вас тоже есть, разумеется. Однако в этом случае возникнут проблемы с вашей пенсией и Билетом. Что было бы весьма прискорбно.

– Я… Я…

– Нет нужды ничего говорить, Уайт, вам нужно время прийти в себя. Почему бы вам не взять несколько дней отпуска? А в четверг доложитесь в корпус Ф. Свободны. И передавайте наилучшие пожелания старине Джо.

* * *

Рэйчел шла по главному коридору Вормвуд-Скрабса. Голоса, шаги и металлические звонки эктофонов отражались эхом от стен из кирпича и бетона, тонули в спутанном хоре ее мыслей. Она не могла сейчас выдержать клетушку своего кабинета, схватила пальто и через боковую дверь вышла на маленькую площадь, бывший прогулочный двор тюрьмы.

Холодный воздух освежил голову. Сумеречное небо было затянуто тучами. Рэйчел ничего не видела за пределами кирпичных стен, но городские огни превратили облака в янтарь и пурпур. Она решила, что именно так выглядит Лондон из Страны вечного лета. Каково это – быть Питером Блумом, видеть небесный город наверху и знать, что каждым своим действием, каждой мыслью он подтачивает его фундамент?

Ее карьера – это одно, но крот в Летнем управлении – это рана в самом сердце Секретной службы. Может, потому Харкер и отказывался в это поверить. Это подрывает его концепцию естественного порядка вещей. И все же это имеет смысл. Последние операции в Испании окончились полным провалом. В России у них до сих пор нет ценных агентов, а крот – более простое объяснение, чем всепроникающее присутствие Вечно Живого.

– Привет, Рэйчел.

У входа во двор стоял Роджер Холлис в щеголеватом угольно-сером дождевике и с букетиком цветов в руках. У него было суровое лицо (если выражаться элегантно), волнистые каштановые волосы и мальчишеская фигура, несмотря на тридцать два года.