Страна вечного лета

Питер подставил ладони, и нити жидкого света из сияющей сферы полились в них. Он выпил этот свет, и мысли наполнились вкусом приправленной медом каши. Его наполняла концентрированная жизненная энергия, и память постепенно возвращалась, как фотография в проявителе. Он снова мысленно пробежался по вчерашнему дню и заполнил провалы.

Устав после встречи с Инес, он все же заставил себя написать два рапорта, как всегда, один – зашифрованный, своему куратору Джорджу, другой – для Си, шефа Летнего управления. Обычно два отчета были идентичны, но требовалось посоветоваться с Джорджем относительно присутствия в Испании Джугашвили, прежде чем посылать рапорт Си.

Питер попытался мысленно перенестись к одной из закладок – эктофону на аккумуляторах для записи сообщений, но маячок оказался неактивным. Это было вполне в порядке вещей – аккумуляторы эктофона работали меньше недели, а заменять их приходилось вручную. Однако маячки двух запасных эктофонов тоже не работали. Видимо, Джордж уехал из страны, а его оперативники забыли поменять батарейки. Вымотанному мысленными путешествиями Питеру не осталось другого выхода, кроме как отправить неотредактированный отчет Си по эктопочте. Курьер-призрак принес ответ почти мгновенно, с требованием прибыть ровно в девять утра. Мертвый глава разведслужбы никогда не спал – в отличие от слишком утомленного заданием Питера.

Полностью проснувшись и влив в себя прану, Питер бросил мысль в грубые стены. Пыточная качнулась, словно смущенно пожимая плечами, и превратилась в приятную комнату с белыми обоями, мягким бежевым ковром и занавесками на окнах. Она была маленькой и голой, по образу и подобию его прежней квартиры в Кембридже, в ней было совсем мало личных вещей, не считая толстого дневника на столе, закрытого душой-замком, который мог открыть лишь его собственный лусит.

В какой-то мере Питеру было жаль, что дому приходится носить маску. Да и так ли важно, как выглядит дом, если в конечном счете все это – эфир и души? Уже несколько десятилетий физики знали, что даже мысли живых – всего лишь узелки водоворотов в эфире. В четвертом измерении Страны вечного лета каждый узелок можно было развязать, и тем самым призрак изменял реальность силой мысли, но для поддержания текущей конфигурации требовалась энергия.

Маленькие эфирные часы на столе показывали десять минут девятого утра по Гринвичу. Он еще успевал в Летнее управление к девяти.

Питер взглянул в гиперзеркало – высокую призму полированного лусита в серебряной раме, единственный предмет мебели в комнате помимо стола. Гиперсветовое отражение представляло собой трехмерный образ, и Питер осмотрел себя со всех сторон. Внутри призмы стоял обнаженный мальчик лет одиннадцати, темноволосый, круглолицый, с красивыми серыми глазами и серьезным выражением.

Питер посмотрел на изображение и сосредоточился. В одно мгновение мальчик вырос и превратился в молодого человека с более объемным брюшком, чем хотелось бы, треугольником темных волос на лбу и задумчивым выражением лица. Питер создал из эфира одежду – черный костюм в полоску, ботинки-оксфорды, элегантный галстук и золотые часы на цепочке. Взмахом ладони он завершил наряд шляпой и плащом. Это его удовлетворило. Питер пошел к двери и наступил на что-то твердое и продолговатое.

Во время его сна у двери собрались ошметки мыслей. В Стране вечного лета опасно спать – пластичный эфир может придать форму кошмарам. На этот раз порождения его подсознания выглядели достаточно безобидно: абстрактная картина, закрученная спиралью лента, несколько мертвых белых мотыльков и игрушечный солдатик.

Под влиянием порыва Питер подобрал солдатика. Он был примитивно склепан из олова, но аккуратно раскрашен в хаки и зеленый. Питер сунул его в карман. Можно поставить его на стол в рабочем кабинете, пока он не угаснет.

* * *

В постоянном сумеречном освещении Страны вечного лета ряды мраморных фасадов на улице Эхо отливали розовым.

Эфироархитекторы постарались на славу. В Летнем городе жили миллионы Новых мертвых с Билетами, его созданные из эфира и скрепленные коллективной верой кварталы представляли лучшее, что может предложить Британская империя. Когда Питер впервые переехал в Нижний район, он мог бы принять этот квартал за Мейфэр, если бы не отсутствие птичьего щебета и смены времени суток.

И все же чем дольше он жил в Стране вечного лета, тем более странным все казалось. Гиперзрение становилось более острым, развивалась способность перемещаться в двух новых направлениях, невидимых для живых.

Одно из них – направление ана, то есть наверх в четвертом измерении. В направлении ана лежал мир живых, в собственном тонком слое эфира. А дальше – Неведомое, загадочный источник гиперсвета и душ. Луситы падали из ана и складывались в плотные эфирные формы, например, как мозг при рождении.