Страна воров на дороге в светлое будущее

Много писали в нашей прессе о грязных махинациях с бензином, устроенных русскими эмигрантами. Мол, американцы до такого додуматься не могли — разбавлять бензин водой. Додумались! Они до всего раньше нас додумались. Только наши неумехи делишки свои проворачивали нагло и неуклюже. Потому и оскандалились.

Гулял я по набережной океана рядом с Брайтон-Бич. Сплошным потоком, как по Дерибасовской, идут русские люди. Типичная Одесса. Милая мирная Одесса. Все как в Одессе. Даже музыка в ресторане, названном именем города на Черном море, такая же громкая, как в Одессе. Только русская кухня в Америке получше.

На улицах толчея и суматоха:

— Покупайте шубы! Последний день дешевой распродажи! Покупайте дешевые шубы! — выкрикивают укутанные в меха симпатичные девушки. Рекламируемый товар — прямо на них самих.

И тут же, рядом, другая женщина, постарше, с плакатом в руках:

— Не покупайте шубы! Каждая шуба — это 29 убитых животных!..

Подходим поближе, интересуемся:

— А вам платят за это?

— Платят? — вскидывает возмущенные глаза она. — Нет, я делаю это только потому, что искренне в это верю. Детей надо учить любить животных. Потому что если они их жалеют, то не способны на жестокость по отношению к людям. А если вы не любите животных, вы не можете любить и людей.

Вокруг — не только реклама, но объявления наподобие нашей наглядной агитации:

«$2000 тому, кто поможет арестовать человека, который ломает или грабит автоматы».

«$10 000 наличными за любую информацию об убийстве полицейского в Нью-Йорке».

Другое объявление, на стене церкви:

«Помогите нам бороться с преступностью, алкоголизмом, наркоманией».

Но вернемся на родную грешную землю. А если представить невозможное? Вот такое: на производстве — анархия, на овощной базе — бардак, в горсовете — неразбериха, а в среде преступности — идеальный порядок и организованность. Вроде как на заводах ФРГ или Японии. Что тогда?

И тогда с такой преступностью бороться можно. Организованная преступность — это как бы цивилизованная преступность. Она существует во всех цивилизованных странах. И везде с ней борются. Где лучше, где хуже. К тому же интересы честных граждан она, как правило, не задевает. Раз преступность организованна, значит у нее есть структура, есть стратегия, тактика, какие-то свои методы. Это в свою очередь означает, что их можно понять, вычислить, опередить, можно рассчитать ее действия на ход вперед. То есть можно бороться. И бороться успешно. Задача эта по плечу хорошо организованному полицейскому аппарату.

Как мы знаем о закулисных махинациях в Нью-Йорке, так американцы осведомлены о темных делишках в Москве. Вот как обстояли дела с авиабилетами на рейс Москва-Нью-Йорк по свидетельству самих американцев. Очередь на год-полтора вперед. Человеку без связей вообще не достать билета. Граждане из Закавказья, уезжающие за рубеж насовсем, покупают себе билет на каждую неделю. Если визы ко дню вылета еще нет, билет продается. Или пропадает. (Кстати, в самолете всегда есть свободные места). Взятка за один билет достигает десяти тысяч ($ 1000)!

За информацию не ручаюсь. Возможно — как мы врем про них, так они врут про нас.

Организованная преступность, конечно, опасна для общества. Но не менее страшна преступность, возникающая стихийно, когда не знаешь, чего ожидать, за каким углом тебя подстерегает опасность, когда все возможно.

Если мать волнуется, сходит с ума, когда ребенок задерживается из школы… Если муж не находит себе места, выглядывает в окно, спускается на улицу, когда жена запаздывает с работы… Если дочь, возвращаясь из театра, звонит матери, та берет соседку, такую же старушку, как она, и две старые женщины выходят на темную улицу встречать девушку… Вот это — и есть разгул преступности, или, выражаясь ученым языком, опасное состояние уличной среды.

Если молодую девушку среди бела дня тащат в кусты, насилуют и избивают там, и никто не слышит, не хочет слышать ее крика… Если большого писателя в подъезде собственного дома избивают до полусмерти, чтобы снять джинсы… Это и есть страшный лик уголовщины.

Если женщина носит в сумочке пузырек с серной кислотой, потому что знает — никто не заступится за нее… Если владельцы автомобилей, не надеясь на милицию, устанавливают в гаражах арбалеты и самострелы, а хозяева квартир расставляют силки и волчьи капканы на воров… Это все, крайняя точка. Предел. Или, как выражаются уголовники в зоне, — Беспредел.

Разве это не настоящая преступность?

В конце концов журналиста, литератора понять можно. Он акцентирует внимание на тяжком преступлении, скажем, на обдуманном убийстве, потому что в таком материале всегда есть, во-первых, элемент сенсационности, во-вторых, сильный характер (расчетливый и решительный убийца), в-третьих, вообще как бы не к лицу бойкому перу писать о мелочевке.

Труднее понять ученого, который движется подобным путем. К правоведу прислушиваются на самом верху, его слово может изменить всю политику войны с преступностью.