Страна заветная

__________

*Украинское звучание слова «млею» — находиться в состоянии истомы, расслабленности

Не вернуть!

Как, ненужное никому,

Серое вещество,

Выжато ни как нибудь,

Но дышащее ещё,

Брошено, втоптано в грязь,

С жизнью потеряна связь,

Готово навеки уснуть,

Ведь детства уже не вернуть!

24/10 — 1980 г.

На привале

Словно вдруг исчезла мгла,

Воин вскинул два крыла –

Руки к небу среди дня,

Взор орлиный засверкал.

Всё быстрей джигита пляс!

— Шире круг! — рокочет бас.

Очи чёрные горят,

Очи миру говорят:

«Мы и пляшем, и поём,

И фашиста крепко бьем.

Выходи на круг смелей,

Воин Родины моей!»

— Ты пляши, пляши, Керим!

— Нашу землю отстоим!

— Ей, ещё поддай, Керим!

— Будем живы — устоим!

Ноги ловко чешут круг:

— Эй, поддай, Керимчик, друг!..

Ловко пляшет наш Керим:

Не замёрзнем! Не сгорим!

Не утонем, не умрём

И врага с земли сотрём!

Пляшет рота, пляшет взвод,

Пляшет доблестный народ.

Воевать, так воевать!

А плясать — так уж плясать!

Снег вспотел под сапогом –

До Берлина в них дойдём!

28/11 — 1980 г.

Оранжевое лето

Привет! Привет, росистые рассветы,

Лесов уральских голубиный рой,

Где по полянам пляшут самоцветы

И радуги полощится раскрой.

Вновь окунусь в берёзовое лето

И захлебнусь томящей синевой.

Быть может там тебя однажды встречу

И счастьем поделюсь с твоей душой.

Как две зари сольются на рассвете,

Мы рука об руку тропиночкой пойдём,

И будет ласковым оранжевое лето,

И будет розовым небесный окоём.

23/11 — 1980 г.

Раненым

Мы с девчонкою соседской

(Вспомнить имя не могу)

Шли по улице Советской

И застыли на углу:

В школу раненых вносили –

Всё бинты, бинты в крови

И просили всех прохожих

Подсобить. Мы подошли.

— Дайте нам любое дело:

Дверь открыть, поднять костыль. –

Постепенно осмелели

В жаре коек и простынь –

Покормить солдата с ложки…

Приходилось нелегко,

Коль ни маковки, ни крошки,

Ни росинки… но за то

Письма нас писать просили,

Чтоб писали веселей!

Чтобы родственникам силы

Поддержать на склоне дней,

От хороших, от вестей

Были б чуточку бодрей

И с Победой ожидали

В дом героев — сыновей.

30/11 — 1980 г.

Осколки

Вижу вновь далёкие посёлки,

Что прошли сквозь ад передовой,

В яблонях застрявшие осколки,

Что ржавеют под её корой.

Но, порой, мне кажется: металлом

Не она, а я начинена –

Всё сидит проклятием начала

В каждой клетке прошлая война.

07/01 — 1981 г.

Нежность

Всё дальше и дальше

Тот голос зовущий,

Всё чаще не знаю, кого я ищу

В толпе городской,

Всё куда-то бегущей.

Себя я теряю, всё больше грущу…

Дорожный костюм, не спеша, надеваю,

Нехитрую пищу в дорогу беру.

И мчится автобус. Куда? — Я не знаю.

Какою тропинкой сегодня пойду?!

Какое блаженство босою ногою

Ступать по замшелой тропинке лесной,

Почувствовать сердцем,

За годы уставшим,

Тепло, колыбельную нежность земли…

Следа не осталось от грусти вчерашней,

И мысли уверенность вновь обрели

Сапоги

Эх! Солдатская портянка!

Для ноги ты, словно нянька.

Заверни тебя с умом

И дорога — нипочём!

Но солдат не вышел ростом!

А нога его — с напёрсток.

И с портянкой сапоги

Были парню велики.

Интендант в полку бывалый,

Энергичный, шустрый малый

Мог достать из-под земли

Всё! Но мини-сапоги

И ему не попадались,

Как в том деле ни старался!

— Кашу ест давно сапог, –

Интендант, дружище, бог!

Отыщи мне сапоги,

В сей беде мне помоги! –

Интендант пожал плечами:

— Я тут, братец, не причём!

Целый фронт обуть я смог –

Тридцать пятых нет сапог!

А! Да ну?! — махнул рукой,

Чуть не плачет… Будет бой.

Снова фрица в плен возьму,

Как представлюсь я ему?

Ты пойми, чёрт-интендант,

Я — советский ведь солдат!

Мне медали не нужны –

Дай по форме сапоги! –

Вот такая перебранка

Длилась месяц или два,

Удлинялась всё портянка,

Но сапог дышал едва.

Споро пишется поэма,

Только трудно шли бои.

Вся забота у поэта:

Дать солдату сапоги!

Но однажды, в конце мая,

Прямо в жаркие деньки

Почту с тыла получили,

А в посылке — сапоги! –

«Ладно сшита парусина.

Для сынка тачал как раз…

Только больше нет уж сына:

Пал героем за Кавказ!..»

Так писал старик с Урала.

От слезы плывёт строка.

Рота тут же подсказала:

«Для Керима, для дружка

Сапоги те подойдут!

Надевай, комроты, — друг!»

Были все довольны тут:

Сапоги не подведут!

Парусина — не свинина –

Зелень — чистый изумруд!

«Как легки-то на подъём –

До Берлина в них дойдём!»

Говорит светло Керим –

Будем живы — победим!»

Отписали старику;

«За сердечную строку

Будь спокоен, наш отец!

Для врага придёт конец!

Мы за сына отомстим!

С уважением — Керим.»

01/12 — 1980 г.

Последняя вьюга

Вьюга синяя стучалась в мою дверь,

Содрогалась, гнулась веточками ель.

Рисовал мороз былины на окне,

Пробегали тучи в небе налегке.

Шевелились угрожающе снега

И искрилась белым инеем пурга,

И трещал в лесах неистовый мороз,

И тускнел всю ночь над сонностью берёз

Месяц бледный с обмороженным лицом.

За окном кружились радужным кольцом

Фонари. И неспокойно было мне

В этой круговерти, в этой кутерьме.

Отгуляла, отметелилась зима,

Шубу тёплую с плеча сама сняла,

Небо хмурилось и снегом и дождём.

Тонкие сосульки над окном.

Засияло солнце жаркое легко