Страна Желанная

Девочка, всё ещё продолжая всхлипывать, подняла голову. И она и Глебка поглядели в сторону прилепившейся на полгоре избёнки. На низеньком покосившемся крылечке стоял старик, опирающийся на пешню, которая прежде всего и бросилась Глебке в глаза, хотя ничего особо примечательного в ней не было. Это была самая обыкновенная пешня-ледоруб с толстой рукоятью и железным носом, которой делают проруби на реке. Но сейчас эта мирная пешня, упёртая носом в доски крыльца, напоминала древнюю палицу, а опирающийся на её рукоять коренастый и плечистый старик, походил на витязя, собравшегося в поход против врага. В сущности говоря, он и в самом деле собрался бежать на выручку внучки и так спешил, что не успел как следует и одеться. Только теперь, увидев, что спешить уже некуда, старик начал приводить себя в порядок. Он заправил в валенок вылезающую наружу штанину, надел как следует шапку, запахнул тулуп и поставил в угол, к перилам крыльца, пешню. Тем временем старушка, девочка, а следом за ними и Глебка спустились к избёнке. Старик смотрел на них молча и хмуро. Он был ещё взбудоражен пережитым волнением. На впалых щеках проступали пятна бурого румянца, руки приметно дрожали, большая седая борода топорщилась, зацепившись за крючок незастёгнутого полушубка.

Пропустив девочку в избу, он сказал угрожающе:

- Постой, внучка, мы ещё своё возьмём. Отольются им и твои слезинки.

Он повернулся к Глебке, оглядел его с ног до головы строгими глазами, глубоко запавшими в костистые глазницы. Потом перевёл взгляд на Буяна и спросил густым голосом:

- Пёс твой?

- Мой, - ответил Глебка. - Буяном звать.

Старик снова перевёл взгляд на Глебку: в строгих глазах его вдруг блеснула лукавинка.

- По всему видать, что Буяном-то, пожалуй, тебя бы назвать надоть.

Глебка неловко переступил с ноги на ногу. Он стоял на нижней ступеньке крыльца, а старик - на верхней. Приглаживая правой рукой бороду так, что она проходила между растопыренными пальцами, старик долго приглядывался к Глебке и совсем не торопился звать его в дом. Наоборот, когда старушка, пройдя вместе с девочкой в избу, оставила дверь в сенцы открытой, он притворил дверь и вдруг спросил:

- Лыжи-то и ружьецо где укрыл?

Глебка вздрогнул, с удивлением и испугом поглядев на парика. Неужели он подсмотрел, как Глебка прятал в баньке ружьё и лыжи?

С минуту старик молча наблюдал Глебкино замешательство, потом, оглянувшись мельком на дверь, сказал, понизив свой густой голос:

- Поклон, парень, тебе от Назара Андреича.

Глебка оторопел. Он ожидал чего угодно, только не этого. Каждый день вспоминал он деда Назара. Много раз взывал к нему в горькой нужде, ища его поддержки. И каждый раз, как нужна была эта поддержка, старый объездчик оказывался словно бы рядом с ним, помогал разводить костёр, печь картошку, ставить шалаш, определять по звёздам время, угадывать непогоду и вёдро, высматривать звериный след, держать направление, сводить в одно все лесные приметы, чтобы не потеряться в лесу, не пасть духом, не сгинуть, не попасть в лапы врага, не бросить на половине завещанный батей путь.

В самые трудные минуты обращался Глебка к деду Назару. Теперь было трудней всего. Вокруг несметное количество врагов, фронт близок, путь неизвестен, на каждом шагу заставы и преграды. Нынче ему всего нужней была бы помощь старого наставника и друга. И дед Назар в самом деле настигает Глебку на самом важном и ответственном перегоне и протягивает руку помощи...

Плечистый, коренастый старик глядит на Глебку, и строгие глаза его кажутся теперь совсем не строгими, несмотря на нависшие над ними лохматые седые брови. Он усмехнулся, и эта усмешка словно раскалывает надвое седую бороду, облепившую его худое бурое лицо, прорезанное глубокими рубцами морщин.

- Поклон, значит, тебе от Назара Андреича, - повторяет он, отцепляя от крючка полушубка конец бороды и раскрывая перед Глебкой дверь в сенцы.

Глебка поднимается по скрипучим ступенькам и входит в дом. И теперь он знает, что это дом друга.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

ТОСЬКА