Страна желанная

— Я ничего не боюсь, — сказал офицер с неожиданной, решительностью. — Я офицер американской армии.

С ним вдруг произошла разительная перемена. Он выпрямил корпус, рот перестал подёргиваться, руки — дрожать. Самарин усмехнулся этой перемене. Офицер понял и поверил, что ничего дурного большевики с ним делать, видимо, не собираются, и страх оставил его. Самарий сказал иронически:

— Вот и хорошо. Можно значит нормально разговаривать. — Он подвинул к себе документы пленного и спросил: — Итак, я имею дело с лейтенантом Гильбертом Мортоном, офицером роты триста тридцать девятого полка?

— Да, — кивнул офицер. — Я лейтенант Мортон.

— А чем вы занимались до того, как стали лейтенантом?

— Я? Ну, я немножко занимался биржей.

— Что вы называете «немножко заниматься биржей»? Конкретней.

— Конкретней, я следил за движением на бирже некоторых бумаг и ценностей, контролировал и направлял по возможности это движение по поручению моего банка.

— Вашего банка? Вы имеете свой банк?

— О нет ещё, что вы. Я просто связан с одним из банков определённым образом.

— Определённым образом — это очень неопределённо. Впрочем, не будем тратить время на выяснение подробностей вашей биографии. Коротко говоря, вы банковский и биржевой делец?

— Это так, — кивнул лейтенант важно. — Хотя это, как я понимаю, не одобряется вами. Вы ведь не принимаете нашей политической системы и не любите американцев.

— Вы так думаете? — иронически усмехнулся Самарин. — Должен вам сказать, что вы сильно заблуждаетесь. У нас нет никаких оснований не любить американцев, как нет оснований не любить какой-нибудь другой народ. Мы не любим американских империалистов, которые послали в нашу страну войска, чтобы грабить и убивать нас, но мы не смешиваем их с американскими трудящимися, с американским народом. Думаю, что и вам это хорошо известно. Если вам, несмотря на это, всё же охота наивничать и прикидываться незнайкой, что ж — ваше дело.

Самарин пожал плечами и принялся перелистывать лежащие перед ним бумаги. Потом он вдруг вскинул голову и глянул прямо в лицо офицеру:

— А ведь мы с вами уже встречались, наверно, лейтенант Мортон?

Лейтенант Мортон вздрогнул от неожиданности, и рот его снова повела короткая судорога.

— Но как это может быть? Это невозможно.

— Весьма возможно, — сказал Самарин, не спуская с лейтенанта глаз. — Я участвовал в январе во взятии Шенкурска, а как раз его оборонял ваш триста тридцать девятый полк.

— Но ведь оборонял не весь полк, а только часть его, — торопливо, сказал лейтенант.

— Какая часть? — быстро спросил Самарин.

— О, я не знаю. Но нашей роты там не было — это уж я могу сказать наверное.

Внимательно наблюдавший за пленным Самарин видел, что вначале, когда он сказал о том, что они с лейтенантом встречались, тот испугался, так как, повидимому, его рота творила по деревням такие дела, что лучше было не встречаться со свидетелями этих дел. Но при упоминании о Шенкурске, испуг прошёл. Из этого Самарин заключил, что рота лейтенанта Мортона действительно не была под Шенкурском.

Самарин задал ещё несколько вопросов, чтобы установить, откуда пришла рота на железную дорогу — из Архангельска или с другого участка фронта и с какими красными частями сталкивалась. Лейтенант Мортон отвечал на вопросы путано, ссылался на плохую память, на то, что названия русских деревень и станций очень трудны и их невозможно запомнить, на то, что он, в сущности говоря, не военный человек и вопросы дислокации и прочие военные премудрости ему чужды и он их плохо усваивает.

— Что-то очень уж много он говорит, — заметил Полосухин, внимательно приглядываясь к Мортону.

— Много говорят тогда, когда стараются ничего не сказать, — отозвался Самарин. — Обычная история.

Полосухин понимающе хмыкнул и кивнул головой.

— Может, пора уж солдата поспрошать или учинить им перекрёстный допрос?

Полосухин перевёл взгляд с лейтенанта на солдата и тотчас прибавил с живостью:

— Впрочем, постой. Знаешь что? Очень мне хочется столкнуть офицера с его же солдатом. Вот именно. Задай-ко ты ему — этому кровососу — вот простой вопросец. Кто его, шкоду, звал сюда в Россию и зачем он сюда пришёл? И пусть он не тебе и не мне отвечает на этот вопрос, а своему солдату, вот этому самому солдату, который сидит напротив него.

Полосухин сердито задвигал длинными чёрными усами, сопровождая свои слова энергичными и короткими жестами сперва в сторону офицера, потом солдата, потом опять офицера.

Лейтенант Мортон с опаской поглядывал на жестикулирующего начальника особого отдела. Его, видимо, беспокоило сердитое вмешательство Полосухина в допрос, и он не мог удержаться от того, чтобы не спросить, Самарина тревожно и одновременно заискивающе:

— Ваш коллега хочет что-то узнать? Не так ли?

Самарин сказал насмешливо:

— Мой коллега хотел бы задать всего один вопрос.

— О, пожалуйста, — поспешно сказал лейтенант, косясь на сердитого Полосухина. — В чём заключается этот вопрос?

— В чём?

Самарин помолчал, потом чуть подался вперёд, налегая грудью на стол и заговорил негромко и глядя прямо в лицо офицера: