Страна золота - века, культуры, государства

Взятием Дженне сонни Али завершил воссоединение экономического центра Западного Судана под верховной властью царей Гао. На месте десятков мелких владений установилась сильная, достаточно централизованная и располагавшая в общем поддержкой крупного купечества власть сонгаев. Это и было результатом всей деятельности предпоследнего ши, этим важнейшим достижением и заслужил он ту высокую оценку, которую неохотно, так сказать, сквозь зубы, дает ему даже «История искателя»: «Он не оставил ни единой области, ни единого города, ни единого селения, куда бы он не пришел со своей конницей, воюя жителей этих областей и нападая на них».

Теперь, когда сонгайское государство заняло на политической арене Западного Судана то место, которое перед этим почти два столетия занимала держава Кейта, произошло смещение к северо-востоку центра тяжести всей караванной торговли. Скажем еще раз: с упадком Мали пришел в упадок и экономический центр, сложившийся вокруг Ниани, когда этот город был политической столицей страны. И совершенно закономерным оказалось и последующее возвращение торгового центра Судана в те места, где его существование было оправдано и географией торговых путей, и древними устойчивыми хозяйственными связями: в тот самый треугольник, который образуют на карте три города — Дженне, Гао, Томбукту.

Неукротимый воитель, сонни Али и умер в походе. В ноябре 1492 г., возвращаясь из победоносной военной экспедиции в область Гурма, на правом берегу Нигера выше Гао (в языке сонгай слово «Гурма» и сейчас обозначает правый берег Нигера, так же как слово «Хауса» — левый), он утонул в одном из рукавов реки. Многочисленные его недоброжелатели, конечно, сразу же объявили такую смерть карой Аллаха за недостаточно почтительное отношение к мусульманскому духовенству, да и вообще к предписаниям ислама.

Ко времени смерти сонни Али сонгаям подчинялась уже вся долина Нигера от Денди до озер Дебо и Фагибин. Всем было ясно: в Западном Судане складывается новая великая держава.

Завершать работу сонни Али досталось другому великому государю — ал-Хадж Мухаммеду I, основателю новой династии сонгайских правителей. После кончины Али престол перешел к его сыну Бубакару по прозванию «ши Баро». Войско, которым предводительствовал Али в своем последнем походе, провозгласило Бубакара царем и присягнуло ему. Но царствовать ему пришлось всего четыре месяца — даже добраться до Гао, столицы Сонгай, новый ши не успел.

Новый правитель, новая династия

Среди ближайшего окружения сонни Али выделялся своими военными и дипломатическими способностями некий Мухаммед Туре. Сонинке по происхождению, он выдвинулся во время непрерывных походов сонни Али и достиг высшего воинского звания в Сонгайской державе — звания аския. Он и возглавил заговор против ши Баро.

Здесь нам придется обратить внимание на несколько обстоятельств. Первое заключается в том, что заговор этот, по-видимому, не просто существовал, но и намного превосходил по своим масштабам «рядовую» дворцовую интригу. Дело в том, что к концу 80-х годов XV в. сложился своего рода союз между факихами и сонгайской военной верхушкой, особенно той ее частью, которая практически осуществляла экспансию Сонгай в западном и северо-западном направлениях. Эти связи, конечно, не сразу появились, но уже достаточно окрепли к концу правления сонни Али: обеим сторонам пришлось понять, что история ставит их перед выбором. Либо какая-то форма компромисса между двором в Гао и факихами и купцами в Томбукту,

либо — прощай с таким трудом достигнутое политическое единство долины Нигера, а вместе с ним — и те выгоды, какие оно сулило и военным, заинтересованным в освоении новых земель на западе сонгайских владений, и факихам, цепко державшимся за свое место в торговле с севером...

Но сам Али, как уже сказано, не склонен был к такому компромиссу. И дело было не только в его крутом характере, даже и не столько в нем. Али был правителем традиционного типа (об этом тоже была речь), слишком связанным в идеологическом обосновании своей власти и своих прав с домусульманскими нормами и верованиями. Поступиться ими он не мог даже ради поддержания мира с мусульманской верхушкой: отказавшись от своих прерогатив, он бы не получил ничего реального взамен — ничего, что способствовало бы укреплению его власти. И сонни видел единственный путь: устрашение террором. По всей видимости и сын его, недолговечный будущий ши Баро, или Бубакар Дао, был в этом смысле «неперспективен» для недовольных, составивших заговор. Требовалась новая фигура. Ею и стал аския Мухаммед Туре.