Страница найдена

При этом, судя по данным моего исследования, романтический проект спасения направлен чаще всего на «заблудшую душу», соответствующую канонам женской красоты. Мои респондентки сообщали мне, что даже если в ответ на их камин-ауты интересующиеся ими мужчины заявляли о своей толерантности, то все равно продолжали навязывать им свое общество, писать письма, дарить подарки и не принимали возражений, порой игнорируя и то, что девушка состоит в однополом партнерстве. Будущий насильник пользуется тем, что его сталкинг (преследование), как правило, получает одобрение от окружения девушки: намерение добиться и завоевать считается приемлемым мужским ухаживанием, в то время как женский отказ трактуется как закон жанра флирта и потому не воспринимается всерьез. «Мать пригласила его в дом, узнав, что он меня преследует, – рассказывает Н., которой на тот момент было 14 лет. – Не имела представления, что так можно сделать [обратиться в полицию. — Х. К.]. Никто не считал его действия чем-то ненормальным. Все оправдывали его, в том числе и школьный психолог: я должна его понять, не отвергать. Он больной человек, он хороший мальчик, он мой последний шанс. А [он говорил, что] я слишком умная, я какая-то не такая, я глупа, потому что не читала Пруста и Набокова, мне надо прочесть „Лолиту“, я мало уделяю ему внимания, он покончит с собой, если я повешу трубку».

Если же такая девушка оказывает сопротивление, риторика насильника меняется, под рыцарской бархатной перчаткой показывается железная рука, а спасательский рейд оборачивается карательной акцией: женщина должна знать свое место и не нарушать предписанных ей обществом правил поведения, и уж тем более – «соперничать» в чем-то с мужчиной. Показательно также, что принуждение женщины и боль женщины настолько давно и устойчиво сексуализированы и эстетизированы, это уже общее место, будто чуть ли не каждая женщина в глубине души мазохистка и жаждет «игры в изнасилование», и лесбиянка не исключение. Поэтому мужчина может расценивать сопротивление девушки как элемент игры либо как нечто естественное, и его азарт только усилится.

Мотив наказания и проявления власти – единственный в изнасиловании тех лесбиянок, которые выглядят и/или действуют настолько вопреки стереотипам, что вызывают у мужчин не стремление сделать их «своими женщинами», а только желание унизить и покалечить. «Beg me for it, dyke!» («Умоляй меня, лесбуха!») – повторяет слова своего насильника анонимная участница американского фотопроекта «The Unbreakable» («Несломленные»). Многочисленные угрозы лесбиянкам-активисткам из разряда «найду и *** [изнасилую]» и «засадил бы тебе кто-нибудь, несмотря на отвращение» – также наглядная тому иллюстрация.

Не могу не согласиться с мнением Ханы о том, что более высокая толерантность общества к лесбиянкам, чем к геям, – миф. «Хорошее отношение общества» заключается в том, что при виде пары мужчин обычный индивид начнет возмущаться, насколько это противно и мерзко; а при виде пары девушек, если они с его точки зрения привлекательны, – станет отпускать сальные шуточки, предлагать «присоединиться» и «стать третьим». Можно ли это назвать более терпимым отношением? Очень сомневаюсь.

Как часто подростки – вне зависимости от СОГИ – сталкиваются с сексуальным насилием? В 2009 году в журнале «Обзор клинической психологии» (Clinical Psychology Review) было опубликовано обширное метаисследование о распространенности сексуального насилия над несовершеннолетними в мире. Авторы, проанализировав 65 исследований из 22 стран, пришли к выводу, что в среднем с сексуальным насилием до 18 лет сталкиваются 19,7% девочек и 7,9% мальчиков56. Из опрошенных мной в 2014 году подростков сексуальное насилие как минимум однократно пережили 12,8%.

О сексуальном насилии существует множество мифов. Например, такой: в Интернете полно педофилов, которые могут совратить ребенка, так чаще всего и происходит. Или такой: на людей в основном нападают незнакомцы, маньяки на темных улицах и в подворотнях…

Оба мифа не подтверждаются. Сексуальное насилие (в отношении и взрослых, и детей) чаще всего исходит со стороны знакомого. Об этом свидетельствует статистика независимого благотворительного центра помощи пережившим сексуальное насилие «Сестры» (Москва). М. Л. Мохова, исполнительный директор центра, приводит такие данные: «…Как минимум 45,6% потерпевших были ранее знакомы с насильником и доверяли ему. В 15% случаев сексуальное насилие совершают родственники или партнеры пострадавшего»57. Роберт Крукс и Карла Баур, авторы книги «Сексуальность», сообщают: «Большую часть преступлений, связанных с сексуальным насилием над детьми, совершают люди, знакомые с жертвой»; «преступник зачастую оказывается другом или знакомым [ребенка]»58. Андрей Марков, руководитель Главного следственного управления Следственного комитета РФ по Московской области, в 2014 году привел следующие данные: «Как показывает анализ прошлых лет, в 80% случаев сексуальное насилие над ребенком совершается его родственниками или знакомыми»59.