Страницы черного дневника (СИ)

С трудом застегнув маленькую пуговку на вороте блузы, Наюн критически осмотрела свое отражение в зеркале. Классический стиль в одежде она не признавала, считая его слишком чопорным и скучным, но дресс-код на новой работе обязывал: в свои неполные двадцать пять лет, девушка с успехом прошла собеседование в генеральном консульстве Южной Кореи. И пусть только на должность секретаря, но именно ей предстоит встречать гостей, а значит, выглядеть придется соответственно. Поправив свои длинные темные волосы, Наюн взяла небольшую папку и спустилась вниз, где чмокнула маму в щёку и помахала отцу.

Купив по пути в консульство стаканчик латте и прижав к груди папку с портфолио и рекомендациями, девушка неспешным шагом шла в сторону новой работы. В голове играла легкая мелодия, которую она услышала из проезжающего мимо авто. Напевая себе под нос приставучую песенку, Наюн спешно шла по тротуару. Остановившись на светофоре, она терпеливо ждала разрешающего сигнала. Погрузившись в свои мысли о новой должности, девушка далеко не сразу заметила автомобиль, потерявший управление и несшийся прямо на нее. Но когда он появился в поле ее зрения, тело Наюн словно парализовало. Девушка лишь успела подумать, что это конец, прежде чем ощутила сильный толчок в плечо.

В себя она пришла уже лежа на асфальте. В глазах двоилось. Попытки подняться не принесли успеха: ее прижимало тело неизвестного, который минутой ранее успел оттолкнуть Наюн в сторону, тем самым сохранив ей жизнь. Мужчина сверху не шевелился. Подбежавшие к месту происшествия люди смогли приподнять его и уложить на асфальт, позволяя девушке выбраться.

Пошатываясь, она отошла к остановке, где с облегчением облокотилась на стеклянную стену. Отмахнувшись от нескольких человек, справлявшихся о ее самочувствии, Наюн вытянула вперед дрожащие руки, чтобы убедиться в их целости. Время замедлилось, гомон толпы зевак погряз в вязком киселе и сменился на звон в ушах. Взгляд упал на мужчину в кожаном плаще, лежавшем в паре метров от места происшествия. Наюн узнала его, да и не узнать не могла. Эмоции смешались. Девушке хотелось одновременно подойти ближе и убежать со всех ног. Колени предательски тряслись, голова гудела. Но здравый рассудок победил: переборов все свои ощущения, она оттолкнулась от стены и остановилась за спиной женщины, которая стояла на коленях перед мужчиной и пыталась нащупать его пульс.

Сил смотреть на мужчину дальше не нашлось, и Наюн отвернулась, чтобы попросить кого-то из прохожих довести ее до дома. Все остальное было как в тумане: семейный минивэн, заботливый взгляд пожилой женщины, отразившаяся в окне прибывшая неотложная помощь и врачи в белых халатах. Наюн отказалась от поездки в больницу, лишь поблагодарив прохожую за помощь.

Поднявшись в свою комнату, она первым делом позвонила в консульство, объяснив всю ситуацию. И ее там поняли, отстрочив первый рабочий день еще на неделю. Сняв свой грязный костюм, она рухнула на кровать. Впереди ее ждал трудный разговор с родителями и попытка их успокоить. Но все это после так необходимого ей отдыха и черной потрепанной тетради.

***

Разбудить в себе ненависть легче, чем ее погасить. Она, как пламя, обжигает все внутри. Тяжело дышать. Где найти объяснение произошедшему сегодня? Я не знаю. Нужно ли? Руки дрожат. От чего? От того, что я чудом осталась жива, или от того, что это чудо было частью моей ненависти? Якоб бы все простил. Он всегда прощал. Всех. А я не научилась. Что-то черное сжигает изнутри. Напалмом бьет по моей душе. Мне нужно все обдумать.

***

После трех дней беспокойного сна и затворничества, Наюн наконец разрешила матери зайти в свою комнату, а затем и себя покормить. Девушка не любила кухню в их маленьком доме: темную, маленькую и совсем неуютную, но очень ценила совместные семейные завтраки. Пропустив несколько, она не без грусти заметила, что соскучилась по разговорам отца: обычно он цитировал статьи из утренней свежей газеты, не забывая разбавлять их своими веселыми комментариями и бессознательно брать жену за руку, когда ему попадался рецепт блинчиков или расписание скидок. Женщина на это лишь фыркала, но руку не убирала и смотрела на супруга с особой нежностью.

Наюн радовало, что даже спустя тридцать лет брака, ее родители были влюблены друг в друга, пронеся те самые первые чувства через долгую пелену времени. И сейчас, смотря на утреннюю семейную идиллию, сердце девушки предательски заныло. Ей вспомнился Якоб, их сумбурные завтраки, долгие осенние вечера перед телевизором в обнимку с попкорном и друг другом, совместные кривляния перед камерой, редкие бурные ссоры и последующие сладкие ночи. От той жизни ей остались лишь воспоминания, потертый клетчатый пиджак и

маленький блокнот в черном переплете.