Страницы дипломатической истории

В основе своей это была та же принципиальная линия, которую Советский Союз проводил на протяжении всей своей истории, не исключая и периода войны. Трехсторонние соглашения, заключенные на конференциях глав правительств и на других международных форумах в годы совместных боевых действий, отражали интересы каждой из сторон. Разумеется, западные державы и тогда имели свои взгляды как на конкретные проблемы ведения войны, так и на послевоенное устройство. При выработке решений нередко шли горячие споры. Но в условиях продолжавшейся борьбы против общего врага, к тому же в обстановке, когда Советский Союз нес основное бремя войны против гитлеровской Германии, не было иной альтернативы, кроме достижения согласованной позиции, приемлемой для всех участников переговоров. Все это требовало немалых усилий, позитивного подхода, готовности пойти на разумный компромисс, терпения, доброй воли, желания достичь соглашения. Важное значение имело и то, что во главе правительства США стоял в военные годы такой реалистически мыслящий политик, как Рузвельт. Своей трезвой позицией он, не в пример Черчиллю, не раз способствовал принятию в конечном счете разумного решения по самым острым вопросам. Американский исследователь Стэнли Гофман в сборнике «Размышления о холодной войне» констатирует: «Со стороны Рузвельта имелось совершенно явное большое желание мирного сотрудничества с Советским Союзом. Президент понимал советскую заботу о своей безопасности, что нередко вызывало его крайнее раздражение Черчиллем на протяжении войны».

Но дело было не только в стремлении Рузвельта понять и учесть позицию и интересы партнера по переговорам. Имела также значение его принципиальная установка на продолжение сложившегося в годы войны сотрудничества с Советским Союзом и в послевоенный период. По сути дела, это означало отказ от проводившейся правящими кругами западных держав между двумя мировыми войнами политики, направленной на конфронтацию с Советским Союзом, а по мере возможности и на ликвидацию социалистического строя, появление которого в октябре 1917 года многие влиятельные политики Вашингтона, Лондона и Парижа считали «ошибкой истории». Для исправления этой «ошибки» они даже были готовы воспользоваться услугами германского фашизма;

Важнейшим политическим итогом практики сотрудничества держав антигитлеровской коалиции как раз было то, что многие западные деятели, прежде всего американские, продемонстрировали готовность сотрудничать с Советской страной во время войны и в послевоенный период на равноправной основе. В какой мере был готов к такому решающему, повороту Черчилль — вопрос особый. Но он так или иначе оказался вынужденным поддержать важнейшие положения этой политики, в частности основополагающий принцип единогласия великих держав, на котором базируется Устав ООН. Что же касается президента Рузвельта, то он, как известно, неоднократно подчеркивал свою решимость осуществить такой поворот и коренным образом перестроить отношения с Советским Союзом по сравнению с довоенным периодом.

Рузвельт отдавал себе отчет в том, что в Соединенных Штатах действовали весьма влиятельные противники такого нового подхода, ни в коем случае не желавшие распространять практику военного сотрудничества с Советским Союзом на мирное время. Поэтому он не хотел откладывать практические соглашения с СССР, касающиеся послевоенного периода.

Тут, несомненно, проявилась дальновидность президента Рузвельта и его единомышленников. Они приложили немало усилий к тому, чтобы еще до окончания войны провести ряд союзнических конференций на различных уровнях и заложить основы политического и экономического послевоенного сотрудничества. Инерция этого курса, а также настроения широких масс американского народа в пользу продолжения сотрудничества с СССР вынудили американскую делегацию на Потсдамской конференции подтвердить ранее принятые союзниками решения и пойти на совместную договоренность по ряду других вопросов, хотя сменившееся в Вашингтоне руководство уже поворачивало руль американской политики в другую сторону. Но дело было не только и даже не столько в инерции. Положительные решения, которые в конечном счете приняла Потсдамская конференция, были достигнуты прежде всего благодаря упорной борьбе советской дипломатии, подкрепленной мощью социалистической державы.

Помимо указанных выше причин новое американское руководство, не решилось тогда порвать с практикой военного сотрудничества, видимо, и потому, что чувствовало себя еще не совсем уверенно: новая администрация пришла к власти лишь за несколько месяцев до Потсдамской конференции. Ч. Болен, присутствовавший в качестве переводчика на всех конференциях «большой тройки», отмечал, что «Потсдам отличался от двух предыдущих конференций военного времени — отличался по атмосфере, по стилю и по существу». Характеризуя настроения в западных делегациях, он писал: