Страницы из летной книжки

Машину летчица должна была отрулить на место. Ну а если не могла, то сейчас она выпрыгнет из кабины. Мы бежали к самолету. Тая впереди всех. Она уже узнала свою машину. Коробейникова первой добежала и первой заметила простреленные плоскости, покореженное, растрепанное хвостовое оперение. Она не думала сейчас о самолете, но она просто не могла, даже в волнении, мельком не окинуть самолет приметливым глазом. Она вскочила на плоскость и застыла на ней. Когда мы подбежали, Тая повернула к нам посеревшее лицо и сказала шепотом:

— Врача!

...Полтора часа назад, вылетев в район Остроленки с задачей сфотографировать, что у врагов в лесу прячется, Олейник с Яковлевой успешно выполнили задачу, хотя этот полет был труднейшим из всех трехсот с лишним сделанных ими боевых вылетов.

— При такий высоти и видстани вид линии фронту по наший «удвийке» будут стриляты хто побажае, — сказала перед вылетом Олейник. Она чаще говорила по-украински, и Оля понимала ее с полуслова. — Так що ж робыты, мала?

Рядом с Олей Катя казалась огромной. Высокая, статная украинка с круглым румяным лицом. И когда Олю назначили к ней в экипаж, Катя всплеснула руками:

— Яка ж ты мала!

Мы так и прозвали их «мала» и «стара». Они очень скоро слетались и сдружились. Практически летали в любую погоду. Каждый вылет тщательно изучали. На этот раз они решили набрать высоту побольше, на какую только может вскарабкаться их По-2. Невзирая на огонь зениток, они добыли снимки и уже было развернулись, как вдруг от взрыва близко разорвавшегося снаряда машину бросило вверх и тут же, как щепку, кинуло вниз. Засверкало и зашумело вокруг. Стрелки приборов стали бешено вращаться.

— Скорость! — закричала Оля. — Падаем!..

— Вижу. Спокойно!

Катя выровняла самолет, взяла расчетный курс, проворчала:

— От гады!

Бесновались прожекторы. Но поздно. Экипаж вырвался.

— Дывись за воздухом. Слидом истребителив вышлють.

Ольга понимала, что за ними будут охотиться. Фрицы их засекли, когда они фотографировали. До линии фронта оставалось не так уж долго лететь, но опасность еще не миновала. Летчицы никогда не знали, когда именно на них может напасть самолет противника. Обычно он подкарауливал экипажи, когда они, выйдя из зенитного огня, при подходе к передовой ослабляли свое внимание или даже вблизи своего аэродрома.

На этот раз вражеский самолет решил действовать сразу. Но Олейник удалось скрыться. Она изменила курс. В этот момент в его поле зрения попал экипаж Макаровой. По ним-то он и выпустил весь запас зажигательных. А когда горящая машина Макаровой стала падать, «мессер», взявший курс домой, засек нас, а потом... Потеряв наш самолет и истратив значительную часть своего боезапаса, он вдруг увидел еще По-2 и решил, что этот экипаж будет легкой добычей, если он осветит его...

В этом мы разберемся потом, на разборе, когда Олейник и Яковлева смогут доложить подробно весь полет. Вот только от Макаровой мы так и не узнаем подробностей. Кроме тех, что она не захотела больше летать в ту ночь с новенькой и попросила командира:

— Дайте Белик!

— Она же на дежурстве. Мины ищет... — И тут командир улыбнулась — мин не нашли.

— Поскольку, товарищ командир, наземной опасности не предвидится, дайте мне Белик.

Никогда еще не было, чтобы так настойчиво просили поменять штурмана среди ночи. Командир почему-то не могла отказать Макаровой. Вера прибежала на старт веселая, довольная, что пойдет на задание...

...Потеряв нас, «мессер» наткнулся на экипаж Олейник, везущий снимки. Он ему и нужен был больше всего. Вражеский истребитель забросал все пространство вокруг По-2 ракетами. Самолет оказался в ярко освещенном коридоре. Катя швыряла машину из стороны в сторону, чтобы не попасть в кинжальную линию, которую прочерчивали снаряды и пули вражеского истребителя.

Они летели, словно в аду. Все клубилось, дымилось. Вспышки вверху, вспышки внизу, слева, справа. Могло показаться, что самолет растерянно, беспорядочно метался в центре этого бурлящего огня, как бабочка у лампочки. Он то падал, то поднимался вверх, то резко уходил вправо, то влево.

— Ну нет! — отчаянно крикнула Ольга, цепляясь за свой ШКАС. — И ты получишь от нас!..

Она стреляла со спокойной обстоятельностью, хотя силы были не равны. Пока Оля стреляла, Катя все пыталась вырваться из света ракет. ШКАС дрожал в Олиных хрупких руках, рвался, толкая очереди в фашистский истребитель. А «мессер» расстреливал По-2 как мишень. Уже перебит лонжерон, в верхнем крыле появились рваные дыры, сквозь которые просвечивало небо. Уже совсем близко земля... Олейник увертывалась от огня. Ее мозг, ее нервы, ее руки безотказно и точно служили ей.