Страницы Миллбурнского клуба, 4

Т е н о р.  Да, многие художники и артисты на вершине успеха и признания впадали в беспричинную тоску: Лев Толстой, Хемингуэй, Сэлинджер, Вуди Аллен, Джуди Гарланд, Элвис Пресли, Майкл Джексон и десятки других. Но поклонники Ричарда Бартона могли бы возразить вам и сослаться на множество его реальных неудач и поражений, которых было бы достаточно, чтобы вогнать чувствительную душу в депрессию. Он был семь раз номинирован на премию Оскара, но так ни разу и не получил ее. Чтобы прятать свое богатство от налогов, он был вынужден вести жизнь кочевника, не имеющего возможности завести постоянный дом ни в Англии, ни в Америке. У красивейшей женщины мира, доставшейся ему в жены, нрав был неукротимый (забудьте сказку Шекспира – Дзефирелли), и в конце концов они вынуждены были расстаться. Мечта стать писателем или хотя бы написать автобиографию не осуществилась. А про свое ремесло он однажды написал в дневнике: «Мне кажется, всю жизнь я тайно стыдился быть актером».

Б а с.  Один из биографов Ричарда Бартона писал, что своим характером он напоминал ему древнекельтского вождя, чья жизнь проходила в дерзких набегах на богатые селения в долине, после которых он возвращался в свои пещеры с богатой добычей. В одиннадцать лет он совершил подвиг, неслыханный в шахтерском роду Дженкинсов: сдал экзамен на право учиться в средней школе. К тому времени у него уже не было матери, с двухлетнего возраста он воспитывался в семье старшей сестры, Цецилии (или Сис). Ее муж, Элфед Джеймс, работал в шахте и поддерживал всю семью жены, потому что их собственный отец оставлял все свои заработки в пивных или на собачьих и петушиных боях. Однако в конце 1930-х, когда Элфед остался без работы, Ричарду пришлось уйти из школы и поступить клерком в магазин одежды.

Т е н о р.  «Как он ненавидел свою работу!» – вспоминала потом сестра Сис. К пятнадцати годам главные страсти подростка определились, и он отдавался им со всей энергией своей неуемной натуры. Спорт, книги, девочки, сцена – в любой последовательности; он разрывался между этими увлечениями. Конечно, сортировка носков и рубашек в магазине переживалась им как тягостная обуза, и он мстил своей работе, выполняя ее из рук вон плохо. У него даже хватило дерзости переступать границы законности. В военное время карточки были введены не только на еду и бензин, но и на одежду тоже. Родственники и приятели Ричарда порой имели шанс приобрести в его лавке пиджак, шапку, перчатки сверх лимита. Но не к этому ли призывал Христос, когда учил: «Приобретайте себе друзей богатством неправедным» (Лука, 16:9). То есть раздавайте бедным не только свое, но и чужое.

Б а с.  На счастье Ричарда, судьба свела его с человеком, сумевшим разглядеть в нем незаурядный актерский талант. Филип Бартон преподавал в школе историю и математику, а также играл в церкви на органе, сочинял пьесы, участвовал в радиопередачах Би-Би-Си, руководил группой скаутов – будущих пилотов. Но главное – он ставил школьные спектакли. И считал своим долгом поддерживать и развивать любую одаренность в молодых людях, встреченных им на жизненном пути. Он сумел уговорить Ричарда вернуться в школу, давал ему уроки актерского мастерства, помогал деньгами, одеждой, жильем; он дал ему вкусить отраву сценического успеха в роли профессора Хиггинса. Ричард был так благодарен ему, что согласился стать его приемным сыном и взять его фамилию – из Дженкинса превратился в Бартона.

Т е н о р.  А потом в газетах появилось объявление: известный драматург и режиссер Эмлин Вильямс ищет молодых актеров из Уэльса для своей новой пьесы, которая будет поставлена в Лондоне осенью 1943 года. И Филип Бартон сделал все возможное, чтобы его ученик поехал на пробы. Эмлин Вильямс позже описал свои впечатления: «Ричард выглядел необычайно привлекательным. Чудесные сине-зеленые глаза. Никакой суетливости, никакого позирования. Почти застенчивый, но при этом уверенный в себе. Моя учительница сказала мне: “Похож на тебя; но в нем еще есть скрытый дьявол, которого нет в тебе”».

Б а с.  До мобилизации в армию Бартон полгода проучился в Оксфорде, где летом 1944 года принимал участие в студенческой постановке шекспировской комедии «Мера за меру». Военную службу он отбывал в наземных частях Королевского воздушного флота. Его демобилизовали в 1947 году, и для него началась нелегкая жизнь молодого актера, вынужденного состязаться с сотнями своих талантливых сверстников за контракты и роли. Гастроли в провинции, участие в радиопостановках, чтение стихов, пробы для телевидения – он брался за любую работу. В какой-то момент он оказался среди тех, кто должен был продемонстрировать свои способности перед знаменитым Джоном Гилгудом. Тот вспоминал потом: «В Бартоне был настоящий театральный инстинкт... Это случается нечасто... В нем было что-то солнечное, такая уверенность в себе, но без тщеславия... Мог прихвастнуть, но так неназойливо, как хвастают в пивной. Всегда полон занятных историй. Невероятно начитанный, горы стихов знал наизусть... Ну и, конечно, дамы и девицы так и вились вокруг него».