Страницы моей жизни

В конце концов я сделала, что могла, что считала правильным. И на этот раз сумела четко выступить на телевидении, поскольку гнев почти всегда делал мою речь безупречной. Уверена ли я сейчас в том, что тогда отстаивала? Я вдруг стала сомневаться во всем, что говорю сама и что говорят другие. Работая над настоящим эссе (жанр, к которому я, кажется, никогда раньше не обращалась), я все время спрашиваю себя, существует ли серьезная причина для его написания. Зачем я делаю это? Не для того ли, чтобы убедить самое себя в значимости своих произведений и в том, что меня понимают читатели, или же я ступаю на зыбкую почву, каковой, судя по всему, является моя проза, исключительно ради удовольствия писать: писать между встречами – когда я думаю об этой книге, – разговорами – когда я думаю об этой книге, – диалогами – когда я думаю об этой книге… И испытываю столь же эгоистичные чувства облегчения и счастья, когда пишу для вас, дорогие читатели, дорогие сограждане, дорогие мои сторонники… Литературное творчество – это долгий и беспокойный синкоп. Однажды я очнусь в холодном поту рядом с теми, кого люблю, не в ладу сама с собой, но раскрепощенная, успокоенная, будто после кровопускания, освобождающего меня от тяжелой примеси в крови. Никакие прелести досуга не смогли бы ничего поделать с этим бесценным даром, с возможностью в любую минуту излить душу, с этой постоянно волнующей жаждой, дарующей свободу; в этом и состоит наслаждение писать. Мне кажется, я могла бы завидовать, даже ненавидеть человека, которому удалось «то» и «это», а мне – нет. Вот почему я так долго извинялась перед читателем, никогда не забывая о том, насколько незаслужен мой успех (и, как знамя, несла свою скромность на вытянутой руке). Как бы то ни было, но всегда наступает момент, когда, медленно покидая берега подлинной жизни, я устремляюсь на бескрайние – для меня – просторы литературы.

«Сигнал к капитуляции»

Вернемся же к нашим баранам. Во всяком случае, к тому из них, что стоит следующим по порядку вышедших книг и называется «Сигнал к капитуляции». «Барабанный бой, объявляющий о начале капитуляции в осажденном городе», – сказано в «Ларуссе» и, мгновенно, в моем мозгу, – потеря свободы, капитуляция души и сердца перед новым чувством, более сильным, чем воля. В этом романе, имевшем большой успех, особенно после выхода на экраны быстро снятого хорошего фильма Алена Кавалье, героиня по имени Люсиль поддается желанию, своему собственному желанию и уступает любви – если это не слишком сумбурно сказано, – а затем предпочитает этой любви роскошь, свободу и легкость определенной жизни. Но критики стали строже, хотя не так придирчивы, как прежде были «Дядюшка Кантер», «Дядюшка Камп», «Дядюшка Руссо», «Дядюшка Анрио», и они спрашивали: «„Сигнал к капитуляции“ – это история печальной любви или, напротив, нечто вроде кредо писательницы Саган?»