Странная девочка, которая влюбилась в мозг. Как знание нейробиологии помогает стать привлекательнее, счастливее и лучше

С другой стороны, у меня не было другого способа выяснить, как они отнесутся к моей идее: можно было только спросить об этом. И вот одним воскресным вечером, прежде чем поднять трубку и набрать номер родителей, я долго собиралась с силами. Предполагался не обычный воскресный звонок, а звонок с «Большим вопросом». Обычно когда я звонила родителям, то сначала я разговаривала с мамой, рассказывая ей все свои новости за неделю, а затем она передавала трубку папе, и разговор практически повторялся. Набирая номер, я уже боялась, что струшу и не задам свой вопрос, поэтому я решила вести разговор в как можно более легкомысленном тоне. Я собиралась изложить свою просьбу легко, как любую другую, вроде как: «Эй, мам, что если я буду звонить по понедельникам вместо воскресений?» Именно такую стратегию разговора я выбрала. Ну не говорить же: «Эй, мам, что если мы попробуем одним махом отменить тысячи лет глубоко въевшейся японской культуры и начнем говорить друг другу “Я тебя люблю”?»

Первая часть разговора была такой же, как в любое другое воскресенье. Я спросила маму, как прошла неделя, и рассказала о своих делах. Говорила я особенно возбужденно и жизнерадостно, и где-то в середине разговора произнесла, как будто бросаясь в прорубь:

– Послушай, мам, мне тут пришло в голову, что мы никогда не говорим: «Я тебя люблю» во время телефонных разговоров. Как думаешь, может, нам начать делать это?

Повисла пауза.

По-настоящему долгая пауза.

Я затаила дыхание. Но мама наконец ответила:

– По-моему, отличная идея!

Я судорожно вдохнула и облегченно выдохнула.

Продолжая в том же легкомысленном тоне, я бодро отозвалась:

– Это великолепно!

Мы закончили разговор о том, чем занимались на неделе, и я почувствовала, как в наших голосах нарастает напряжение. Мы были похожи на двух диких кошек, которые осторожно ходят по кругу, не выпуская друг друга из вида. Но почему напряжение? Потому что обе мы понимали: одно дело согласиться сказать «Я тебя люблю», и совсем другое – действительно впервые сказать друг другу «Я тебя люблю».

Но это была моя идея, так что я взяла быка за рога и решительно произнесла:

– О’кеееей! (Иными словами, готовься, мамочка!)

– Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ! – произнесла я каким-то мультяшным голосом, пытаясь скрыть неловкость.

Она ответила:

– Я ТОЖЕ ТЕБЯ ЛЮБЛЮ! – точно таким же неестественным голосом.

Не буду лгать, это было очень трудно и неловко, но мы это сделали! Слава богу, главное было позади!

Я знала: если мама согласится, то папа согласится тоже. Во время разговора в тот же вечер я спросила разрешении, он сказал «да» и мы озвучили друг другу свои неловкие признания. Исторический вечер «Большого вопроса» завершился.

Закончив разговор, я должна была ощутить гордость и счастье. Так оно и было, но, положив трубку, я первым делом разрыдалась: уж очень нелегко все это далось мне. В тот вечер я впервые в зрелом возрасте сказала родителям о своей любви, и они ответили мне тем же. Тем самым мы навсегда изменили культуру своей семьи. Это было очень трогательно, и мои слезы в основном были слезами радости.

Через неделю я с облегчением заметила, что взаимное признание в любви далось нам с мамой куда легче, чем в первый раз.

Затем наступила папина очередь. Я вдруг подумала, что он может и не вспомнить наш разговор недельной давности, и была готова напомнить ему о договоренности.

Но папа удивил меня.

В тот вечер, и теперь каждое воскресенье во время нашего традиционного телефонного разговора папа первым признается мне в любви. Он запомнил.

Вы должны понять: ведь иногда он не в состоянии вспомнить, приезжала ли я погостить на Рождество или на День Благодарения. Но он никогда не забывает сказать: «Я тебя люблю» в конце телефонного разговора.

Как нейробиолог, я сразу же поняла, почему так случилось. Это прекрасный пример того, как эмоции могут возобладать над памятью. Любовь и гордость, которые отец ощутил неделей раньше, когда его дочь попросила разрешения признаваться ему в любви, – эти эмоции в тот вечер победили слабоумие и позволили ему сформировать новое долговременное воспоминание. Оно не померкло до сих пор. Когда события или информация возбуждают в нас сильные чувства, активируется мозжечковая миндалина. Сегодня мы знаем, что этот отдел мозга необходим для обработки эмоций, он же участвует в обработке воспоминаний в гиппокампе. Это доказывает, насколько сильно на самом деле взаимосвязаны эмоции и познание, или чувства и обучение.

В тот вечер мой отец сумел сформировать у себя новое долговременное воспоминание и победить слабоумие. Да и в моем мозгу память о том телефонном звонке запечатлелась на всю оставшуюся жизнь – можете быть уверены.

Что делает событие или факт запоминающимся?