Странная дружба (СИ)

Кажется, судьба в этот раз была к Вовке благосклонней. По крайней мере, по вопросу физического спарринга. Потому что пока внутри беседки текла неторопливая беседа о семейных делах, Лера вдруг вытянула шею и громко, поставленным голосом окрикнула его так, что Танька от неожиданности вздрогнула.

— Вова! Нельзя мальчика львом бить!

Семейство, как по команде, посмотрело в ту же сторону. И воочию убедилось в смелости маленького Вовки. Как иначе, если не смелостью объяснить то, что в этот раз противника он себе выбрал одушевлённого и серьёзно превосходящего его по габаритам?

Вовка игрушечным львёнком лупил по ноге взрослого парня, который явно не знал, что ему делать и вроде как улыбался, но улыбка его была кривой и явно не обещающей ничего хорошего мелкому шкету.

Услышав своё имя, он вместе с Вовкой вздрогнул. И не сразу догадался, что женщина мальчиком назвала его. Женщина же, обладающая стопроцентным зрением, хмыкнула про себя реакции этого лося. Вовка, преданно глядя на мать, трогательно сжал игрушку и ткнулся носом в смятую гриву. Но ошиблись те, кто поверил бы его покаянному виду.

Потому что буквально через несколько минут Лере пришлось снова вернуться к теме приличного поведения единственного сына:

— Вова! Кенгурой мальчика тоже нельзя бить! И вообще — откуда у тебя эта кенгуру?!

Решив не выдавать тайны, Вовка наскоро засунул игрушку в рюкзачок и от греха подальше убежал ото Льва. А родительский день плавно приблизился к концерту и постепенно перетёк к вечеру. Наполненному скомканными прощаниями и натужными, неестественно широкими улыбками.

А Максиму потом почему-то очень сильно запомнились задние номера родительской машины, освещённые красными фарами. Удаляющиеся в плотнеющей темноте. Стало прохладно, и он поспешил к своему корпусу. До дома оставалось чуть больше недели.

Глава 7. Купание "красной" Таньки

Женя подозревала, что грядёт нечто неладное. Но совершенно ничего не могла с этим поделать. Только смотреть на Милану, которая с неподдельным ехидством наслаждалась, растягивая момент.

Она скосила аккуратно подведённые глаза в сторону. Потом опустила их вниз. Не прекращая очаровательно улыбаться. Будто флиртовала с Женькой по каким-то старым женским методичкам. Но на самом-то деле просто наслаждалась грядущим триумфом. Не каждый день оставляешь в дураках Самую Красивую в отряде.

— Вот тебе, Солдатеева — на погоны! — время Миланы, наконец-то, пришло, и она с удовольствием водрузила на Женькины плечи две игральные карты.

Женя дежурно улыбнулась и, положив собственные ненужные уже шестёрку пик и валета крестей — приняла «погоны». Два туза. Пик и червей. Черви — козыри. Женя, к своему стыду, даже не знала, что именно за карты остались в игре. Вот папа всегда следил за вышедшими из кона и догадывался, у кого и что может быть. Он и Славку так научил, а её не смог.

К счастью, очередного вкуса поражения Женька распробовать не успела. От этого важного занятия её неожиданно отвлекло напряжённое, как закипающий чайник, шипение из открытого настежь окна.

— Же-е-ень…

Женя инстинктивно дёрнулась на зов и увидела глаза. Большие и круглые. Внутри которых плескалось всё отчаяние этого мира. Танькины.

Побросав карты, Женбка устремилась на зов, перевесившись животом через узкий подоконник. Танька стояла снаружи и весь её растерянный вид намекал на то, что без крайней необходимости она бы ни за что не нарушила тихого часа. Но сестра взирала на неё с неподдельной, почти детской надеждой и молчала. Уже начиная переживать что-то неизвестное, но очень страшное, Женька сдавленно спросила:

— Что случилось?

— Жень… я голову покрасила, — всё-так же полушепотом ответила Таня.

— И что? — не поняла Женя. И только сейчас заметила прилизанную чёрной краской сестринскую шевелюру.

— Воды в кране нету! — как на духу выпалила Танька и новая надежда мелькнула в её тёмных глазах.

Женька опешила. И постаралась скрыть набухающую на губах улыбку. Сестре просто нечем смывать краску. Значит, мир всё-таки не рушится.

— Придумай что-нибудь! — Таньке же явно было не до смеха и она едва не топнула ножкой. — Мне уже всю голову щиплет!

— Что?! — вслед за сестрой Женька тоже зачем-то перешла на громкий шепот. — Надо было дома краситься!

Таня в «своевременных» родственных советах не нуждалась и мгновенно среагировала:

— Жень, иди в пень!

И стразу инстинктивно оглянулась.

Авторство предложения о том, куда Женьке надо идти, принадлежало Вовке. Тот любил отбиваться так от сестры, когда она, по его мнению, к нему приставала. Но матери это не нравилась, и она не ленилась каждый раз шлёпать мелкого полотенцем между лопаток. Если слышала. И Женьку тоже не ленилась шлёпать. Так что у той успел сформироваться почти условный рефлекс.

А Женька судорожно начала соображать, что же делать. Не бросать же своих в покрасочной беде. И в условиях ограниченных условий и времени смогла выдать только:

— Пошли к нам в душевую.

Танька со своим отрядом обитала в другом корпусе. Вполне возможно, что воды нет только у них.