Странная философия ненасилия

Единственная позиция, которая вытекает из «философии ненасилия» — это позиция признания безграничного плюрализма, равносильного провозглашению одинаковой правоты всех. Множественность истин и, соответственно, множественность картин мира, человека и Бога дополняется, однако, единственно возможной и общеобязательной этической концепцией. Здесь ни о каком плюрализме не может быть и речи. Сторонник «философии ненасилия» вещает не от своего имени (в этом случае его мнение было бы всего лишь одним из существующих мнений, не более истинным, чем любое другое), а от имени Бога, от имени Совести, от имени «общечеловеческих ценностей» и т. п. Обычно он избегает при этом ясных формулировок, заявляя, что учение его трудно и требует многолетнего изучения. Туманные формулировки всякий раз требуют пояснений наставника. То же самое можно сказать о тавтологиях: «Истина есть истина», «Истина есть правда», «Правда есть истина», «Правда есть правда», «Жизнь есть жизнь» и т. п. В них можно вложить любое содержание, что приводит в растерянность. На сцену опять вызывается наставник, готовый пояснять и комментировать.

Таким образом, решение всех моральных проблем оказывается исключительно авторитарным. Мораль не может действовать «автоматически», через общественное мнение и гражданское общество. Она может действовать только через Наставника, только по Его указанию. Такое этическое самодержавие требует, чтобы нового морального короля играла свита. Среди последователей возникает культ его личности.

6. «Философия ненасилия» предполагает, что насильственного сопротивления не должны оказывать ее сторонники. Однако — и это примечательно! — насилие со стороны власти только неявно приветствуется. Так власть «разоблачает себя». Узнав о том, что власть применила силу, сторонник «философии ненасилия» воздевает руки к небу и восклицает: «А что же другого можно было ожидать? Уж такова природа этого режима, построенного на насилии.» (Вариант: «Такова природа любой власти»). В результате власть развращается. Она привыкает думать, что ее природа — в насилии. Так нужно ли идти против природы?

7. Сторонники «философии ненасилия» обычно готовят своих приверженцев к тому, чтобы они «стойко выносили испытания», «были готовы к тяготам и лишениям». Они провоцируют насилие со стороны властей, потому что обретают, таким образом, моральные преимущества. Провокация выражается в том, что сторонники «философии ненасилия» призывают именно к такому поведению, которое психологи называют «виктимным». Несопротивление жертвы, по их мнению, только раззадоривает преступника.

После того, как виктимное поведение «несопротивления силой» привело к провоцированию властей (разумеется, не высших властей, не президентов и маршалов, а рядовых и сержантов, урядников и сотников), представители «философии ненасилия» начинают использовать обретенный таким образом пропагандистский капитал. Демонстрируя раны, увечья, трупы, они всячески подчеркивают, что власть, таким образом, расправилась с безоружными, не сопротивлявшимися людьми — пусть даже они и не выполняли законов. Сострадание — сильнейший импульс. А.Гелен убедительно продемонстрировал в книге «Мораль и гипермораль» (1969) сострадания, «защиты и заботы» срабатывает даже у животных. Для его срабатывания вовсе не обязателен интеллект. Иногда он действует вопреки интеллекту.

Используя инстинкт сострадания, «философы ненасилия» начинают шантажировать власть, пытаясь добиться от нее уступок. Они угрожают тем, что невыполнение их требований приведет к «падению престижа власти в глазах мирового сообщества», то есть в глазах самопровозглашенных или официальных органов, составленных из представителей «философии ненасилия» и действующих на международной арене.

Однако современные власти все меньше и меньше переживают по этому поводу. Поддаться на моральное давление Ганди мог английский колонизатор, который всерьез полагал, что должен нести в Индии «бремя белого человека». Но современный полицейский в Европе или в России мало думает о своей цивилизаторской миссии по отношению к малым народам. Он не полагает, что должен просвещать гастарбайтеров и вести их к светлому будущему. В случае незаконных акций последних он не рассуждает о необходимости педагогического такта и терпения со стороны более просвещенного существа.

Поэтому провоцирование государства на репрессии не приносит сегодня сторонниками «философии ненасилия» каких-то моральных преимуществ. Оно всего лишь способствует усилению полицейского характера государства, накачиванию его мускулов.