Странная практика

В каждом зале было установлено несколько незаметных, но постоянно работающих камер слежения, но ни одна из них сейчас не регистрировала ничего необычного. Они прошли еще несколько залов, спустились по лестнице в довольно старые помещения с линолеумом 70-х годов – и Крансвелл подвел его к двери с табличкой «Только для работников музея», которая оказалась между указателями, направлявшими к раннеантичным надписям и официальным документам Афинского полиса. Фаститокалон терпеливо стоял рядом с Крансвеллом, не разрывая контакта, пока тот пристраивал принесенные книги на бедро и выуживал из кармана связку ключей. Ключи звякнули, но как-то глухо, словно даже звуки не могли вырваться из того пузыря, которым их окружил Фаститокалон.

За дверью оказался сумрачный коридор, и, когда она за ними закрылась, отрезая от доступных публике помещений, Фаститокалон сразу ощутил разницу в атмосфере: здесь появлялось нечто, не относящееся к людям, – и оно побывало здесь совсем недавно.

– Сюда, – прошептал Крансвелл, что было совершенно лишним, и повел Фаститокалона по еще одной, довольно узкой, лестнице. Тут горели флуоресцентные лампы – желтоватые, гудящие, – и температура была выше. Еще несколько отпертых дверей – и они оказались в длинном помещении с рядами шкафов, словно в библиотеке. Здесь следы чего-то нечеловеческого ощущались намного сильнее. Фасс почти чуял их.

Крансвелл быстро пошел вдоль шкафов, оглядываясь с настороженным видом человека, пытающегося остаться незамеченным. В хранилище не было камер наблюдения, которых следовало опасаться, и Фаститокалон отпустил плечо и на пару мгновений привалился к стене, тяжело дыша.

Пока Крансвелл разворачивал книги, бережно закутанные в пленку, и очень-очень осторожно возвращал каждую на отведенное ей место, Фаститокалон осмотрелся – видя не совсем то, что наблюдал бы простой человек. Перед его глазами, которые сейчас заметно, хоть и не слишком ярко, подсветились оранжевым, возникли пересекающиеся следы, оставленные всеми, кто побывал здесь в последние несколько дней. Он вполне четко увидел прошлый визит Крансвелла, когда тот приходил забирать эти книги. Большинство следов были человеческими, но некоторые – не были. Если точнее, цепочек таких следов было три.

Накануне того вечера они подобрались совсем близко к Крансвеллу. Стояли и следили за ним.

Фаститокалону в теплом подземном помещении вдруг стало зябко.

* * *

Существо, которое Анна привела к Грете в кабинет, не победило бы на конкурсе красоты даже в самый лучший свой день – которым, совершенно очевидно, сегодняшний считаться не мог. Она чуть приглушила свет, вышла из за стола и протянула ему руку. То, как Кри-акх двигался – словно сам воздух слишком сильно на него давил, а пол под ногами шатался, – говорило уже о многом, а то, что он принял ее руку и позволил себя поддержать и помочь сесть, было ещехуже.

Гули всегда плохо выглядели, тут Анна была права. Скелет, скрепленный тугими веревками мышц и сухожилий под зеленовато-серой кожей, – от них явно разило могилой. Большинство были практически безволосыми, а если волосы у кого-то и были, то свалявшиеся сосульками и липнущие к черепу, словно водоросли. Сложение позволяло им быстро двигаться в узких туннелях: сутулые, с болтающимися длинными руками – и даже выпрямившись во весь рост, самые высокие взрослые гули были не выше Греты. Кожа у них была гладкая и влажная, пятнистая, как у лягушек; носили они, как правило, только ожерелья и набедренные повязки, сшитые из шкурок, о происхождении которых лучше было не задумываться, – однако на госте Греты был длинный серо-коричневый плащ, наброшенный на плечи. Тот, кто его шил, не потрудился перед этим срезать хвосты с крысиных шкурок, так что ряды усохших свисающих хвостов создавали интересный контраст с текстурой бархатистого меха.

В полутемном кабинете она хорошо видела свечение его глаз: две точки красного света, которые погасли, когда он зажмурился. Гуль сидел в кресле немного криво, цепляясь за спинку когтистыми пальцами и явно борясь с головокружением. Грета присела на край стола, приглядываясь к нему.

– В чем дело? – спросила она. – Что случилось?

– Мне нужно еще лекарство, – сказал он. Или, точнее, прошипел. Челюсти гулей заставляли вспомнить о самых опасных видах глубоководных рыб-удильщиков: их собственная речь идеально подходила для рта, наполненного острыми иглами зубов, а вот артикуляция английского языка оказалась довольно сложной. Кри-акх говорил по-английски почти свободно, что было немалым достижением. – Мое… закончилось, – добавил он. – Два дня назад.

– Еще эффексора? – переспросила Грета озадаченно. – Вам должно было его хватить еще как минимум на две недели. Как вам удалось так быстро его израсходовать?