Странная война 1939 года. Как западные союзники предали Польшу

Чтобы найти ответ, необходимо на время покинуть мир воображения и притворства, в котором существовали военные, возможно, даже больше, чем гражданские, в апреле 1939 года. Реальностью были продолжавшиеся приготовления Гитлера к нападению на Польшу 1 сентября; реальностью были трудные, тягостные англо-французские штабные переговоры; реальностью было перевооружение и развертывание вооруженных сил в Европе. Нам необходимо более пристально рассмотреть эти вопросы, прежде чем снова вернуться к той любопытной информации, которую сообщил Боденшатц Стелену о переориентации Гитлера в отношении Советского Союза. «Утечка» Боденшатца, как мы увидим, была направлена на запуск цепи событий, которые парализовали бы любые англо-французские намерения принять эффективные меры в поддержку Польши. Для этого Лондону и Парижу и было дано предварительное уведомление о планируемом соглашении с Советским Союзом, которое на самом деле в то время было всего лишь намерением Гитлера. Однако это была весьма примечательная демонстрация мастерства в военной дипломатии. «Утечка» сделала свое дело. Она усилила недоверие французов и британцев – особенно Чемберлена – к Советскому Союзу. Также был дан сигнал о замыслах Гитлера русским, которые вскоре узнали в Париже о беседах Боденшатца и Стелена.

К этому времени Гитлер уже полностью оценил своих противников в Париже и Лондоне. Теперь он начал провоцировать их, завлекать, искушать и запугивать. Он воспользовался результатами той «конфиденциальной» информации, которая «просочилась» в Лондон и Париж; его заверения и предупреждения передавались через нейтральные каналы, бывшие вне подозрений. Кроме того, он сам делал публичные заявления, особенно в защиту своей внешней политики, прозвучавшие 28 апреля в рейхстаге.

Одновременно Гитлер решил, что приближается благоприятный момент для нападения на Польшу. 11 апреля он издал собственные личные инструкции о завершении работ над планом «Вайс»; в оригинал были внесены новые уточнения плана нападения на Польшу, а в начале мая – дополнительные уточнения. В это время на другой стороне пролива, где в апреле вновь собрались англо-французские штабисты, причем их переговоры растянулись на май, союзники либо сами заходили, либо попадали в каждую ловушку, устроенную для них Гитлером. Они делали то, чего от них хотел Гитлер; оценивали ситуацию так, как хотел он. Все это не было неожиданностью. Англичане не были глупцами, не были ими и французы. Это были трезвые реалисты, а не романтики. Они не могли принимать желаемое за действительное, когда речь заходила о противодействии нацизму. И все же они совершили тяжелейшую из ошибок, введенные в заблуждение очевидной достоверностью переданной им информации. Опять-таки сработал повсеместный механизм дипломатических депеш, разведывательных донесений и хорошо информированных частных источников, объединенных, чтобы нарисовать впечатляющую картину, которую, как хотели немцы, англичане и французы должны были принять как реальную, – и они это сделали.

Несомненно, что такая презентация обстановки во всей ее многогранности сделала возможными быструю победу Гитлера в 1939 году и новую победу в 1940 году. Именно в марте и апреле Гитлер осуществил нейтрализацию западных союзников и тем самым предотвратил их активное вмешательство в сентябре, когда оно могло оказаться роковым для дальнейших планов Гитлера и, возможно, для его режима.

А теперь проследим, как информация, запущенная в секретные каналы в Берлине, вышла из них в другом конце, в Лондоне, и как она повлияла на продолжавшиеся англо-французские штабные переговоры.

К концу апреля англичане значительно усовершенствовали обещанный вклад в материальном отношении, хотя отставали по срокам. На этих переговорах была предпринята попытка подвести предварительный баланс сил, развернутых союзниками и Германией. Англо-французские эксперты пришли к выводу, что у Франции есть 72 дивизии против немцев, а с еще четырьмя британскими дивизиями общая численность будет доведена до 76 дивизий; еще 12 французских дивизий разместятся по границе с Италией. По оценке англо-французских штабистов, против этих сил Германия будет в состоянии мобилизовать по меньшей мере 116 дивизий. Если предположение о подавляющем превосходстве Германии и не было излишне подчеркнуто, то оно было видно для всех.

Впечатление о немецком превосходстве подчеркивалось представлением оценочного баланса сил в воздухе. Сообщалось, что у союзников и немцев имелись следующие силы:

Штабисты не считали, что Германия нападет на Францию, «пока не разделается с Польшей»; однако после этого Гитлер будет в состоянии бросить против союзников примерно 100 дивизий. Объединенный штаб не мог предвидеть, как скоро Гитлер освободится, чтобы напасть на них. Они постарались внушить своим правительствам отрезвляющее мнение, что к тому времени немцы будут иметь двойное преимущество: инициативу и превосходящие силы.