Странная

Виктор не перебивал и не стал выяснять, почему ее именно сейчас потянуло на откровенность. Ясно, что такие вещи прорываются внезапно, достаточно небольшого толчка. Возможно, таким толчком для Дарьи стал разговор с врачом.

— Потому что фигуру боялась испортить. Как одержимая на что-то еще надеялась. — Она усмехнулась сквозь слезы и посмотрела на него, а он не опустил взгляда. — Так неужели и сейчас до тебя наконец не дойдет? Если я ради любимого человека не готова была жертвовать своей фигурой, то почему я буду делать это ради тебя? А ведь, как я понимаю, после того, как ты бы запер меня в своем большом шикарном доме, у тебя были именно такие планы? Так почему я должна поступиться своей свободой ради тебя? — Слова были жестокими, но правдивыми до самого мяса, до кости и для Виктора они дорогого стоили, поэтому он просто сейчас молча слушал. Слюнтяем, боящимся правды, он никогда не был.

— Ну как, поубавилось энтузиазма? А знаешь, что было после смерти Андрея? Я пить начала. Меня чуть с работы за это не выгнали. Да, пусть не водку, а благородное красное вино, но суть от этого не меняется. И еще… — снова пауза. Но она уже знала, что договорит до конца. — Я поехала тогда с тобой, потому что ты помог мне с Димкой, а еще хотела с помощью тебя забыться. В общем, я тебя использовала.

— А почему вдруг решила, что я тебе больше не нужен? — Вопрос прозвучал неожиданно и по-деловому. — Может не надо, так сразу, рубить с плеча. Глядишь, еще пригожусь. — Виктор тоже перешел на циничный тон и смотрел при этом также, жестко, цепко.

Было видно, что Дарью очень удивили его слова. Она ожидала совсем другой реакции. Что он придет в ярость, бешенство, но, что он будет таким спокойным… Нет. Казалось, ее откровение его ничуть не задело, хотя она знала, что это не так. Дарья понимала, что играет с огнем, и все же, по какой-то неведомой причине, решила идти до конца. Била наотмашь, чтобы уже наверняка.

— Ты знаешь, почему. Потому что поставил слишком жесткие условия. Я на них пойти не могу. Да и, в конце концов, ты же не один на этом свете богатенький Буратино. Найду кого-нибудь другого.

— Понятно, — хмыкнул он, и нехорошо так посмотрел на нее. — Только все ты врешь, — неожиданно заявил он. И как ни странно, его голос звучал очень спокойно при этом. — Никакого богатенького Буратино ты конечно искать не будешь, — сказал он уверенно. — Я не знаю, зачем ты все это сейчас сказала. Хотя, возможно, доля правды в твоих словах и есть, но кое-что ты все-таки пропустила.

— Интересно, что?

— Для тебя все это тоже не так просто, как ты хочешь представить сейчас. И по большей части, пытаешься в чем то убедить прежде всего себя, а не меня. И ты это прекрасно знаешь. А моральная сторона вопроса, и кто кого использовал, меня мало волнует. Я всю жизнь этим занимаюсь. Кто-то меня использует, кого-то я. Главное, чтобы выгода была.

— Интересно, какая же от меня выгода, по-моему, одни убытки.

— Ну, это уже мое дело. Ты хочешь убедить меня, что хочешь поставить точку, но я тебе не верю. — Его голос звучал все также спокойно. Ясно, что Дарьины слова не убедили его.

Однако сама Дарья похоже, наоборот, потеряла остатки спокойствия.

— Верить или не верить, это твое право. Я все сказала. А теперь, уходи, прошу тебя. Неужели ты не видишь, я больше не могу, — почти закричала она и, отвернувшись к стене, разрыдалась.

Виктор позвал врача и ей сделали укол. Через какое-то время, Дарья, полностью выдохнувшись, уснула. Тогда только Виктор поднялся и вышел из палаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Она пробыла в больнице еще неделю, а он больше не появлялся…

Спусковым крючком для Дарьи, когда она пошла на это злосчастное объяснение, действительно, оказался разговор с врачом. Тут Виктор был прав. Та без обиняков заявила, что Дарья в ближайший год должна обязательно забеременеть, иначе потом может быть поздно. И она сорвалась… Потому что не могла больше все это нести на себе, весь этот груз условий и ограничений, которые ставила перед ней жизнь, будто снова и снова испытывая ее на прочность. Что-то треснуло, надломилось в ней.

А ведь, казалось, ничего такого особенного от жизни она не требовала. Когда-то Дарья просто хотела танцевать. Она много трудилась и имела на это полное право. Но из-за травмы все рухнуло. Мечтала провести всю свою жизнь рядом с любимым человеком, но его не стало. И наконец, Виктор, рядом с которым она хотела забыться, успокоиться душой, ставил перед ней невыполнимые условия, пытался загнать в свои рамки. А теперь она еще должна была срочно забеременеть.

Дарья не хотела так. Она мечтала жить в полную силу, свободно дышать и чтобы все шло, как идет, естественно, а не по какому-то, непонятно кем запланированному сценарию. Но, казалось, все против нее. А еще она боялась, что Виктор узнает о том, что ей сказала врач и поэтому слезно умоляла ее молчать. Кто знает, что предпримет Виктор, когда к нему попадет эта информация.