Странник

Наконец они остались одни на фургоне, в небе над ними нависали грозовые тучи, и поднявшийся холодный ветер уже приносил запах бури, а горизонт наливался медным светом. Джоссерек повернулся к Донье, схватил ее руки и умоляюще произнес:

— Что мы можем сделать? — с болью в голосе спросил он. — Кроме того, чтобы умереть?

— Мы? — тихо переспросила она. Ее локоны спадали на высокие щеки, закрывая зеленые глаза.

— Я готов остаться, — пробормотал, запинаясь он, — если ты, если ты… будешь со мной…

— Джоссерек, — сказала она через некоторое время, не выпуская его рук и не отводя взгляда в сторону. — Я не была к тебе добра, да? Пошли в мою палатку.

Он уставился на нее с изумлением. Сердце его билось в такт ударам барабанов, стучавшим где-то за горизонтом.

Она улыбнулась.

— Ты думаешь о моих мужьях? Они тоже любят тебя. И я с ними тоже не всегда бываю ночью. Пошли! — Донья спрыгнула на землю.

Когда Джоссерек тоже спрыгнул, ошеломленный, она взяла его за руку и повела к себе.

Утром он проснулся — в мире и спокойствии и зная, что теперь будет делать.

Глава 18

Записи, которые Сидир вел во время путешествия, говорили ему, что он вошел в Неизведанный Рунг в Звездный день, восемнадцатого Оша. Но это не имело значения — просто запись, нацарапанная рукой, окоченевшей и испытывающей боль от холода, в книге, страницы которой скрипели под воем ледяного ветра. Время было ничто здесь. А если когда-то что-то и значило, то теперь оно трансформировалось, застыло в пустоте огромных пространств.

Уставшая голова плохо соображала. Первой его мыслью было — после того, как разведчик криком привлек к себе внимание и указал вперед, а он поднял бинокль: «И всего-то?» — таким крохотным и незначительным казался легендарный город у подножия обледеневших гор.

Горы закрывали три четверти горизонта: слева, впереди, справа они образовывали гигантскую арку — и эта полоска земли, по которой бежала, спотыкаясь, его лошадь, была лишь узеньким проходом между ними. Все выше и выше поднимались они с одной террасы на другую по склонам холмов, преодолевая крутые откосы и каменные завалы, туда, где небо сходилось с землей. Предгорья были покрыты зарослями и пылью. Чем выше они взбирались, тем ослепительнее под безоблачным небом сверкала зелень чистым сапфировым светом, то тут, то там вспыхивали радуги на фоне серо-стальных гор. Каньоны внизу казались бездонно-голубыми. Тысячами ручейков струилась талая вода, внизу они сливались в ревущие потоки.

Несколько раз Сидир слышал грохот снежных лавин, сходивших с гор, а потом видел струйку дыма, тянувшуюся к солнцу или к дождевым тучам, или к созвездиям, которых он не знал, окрашивая все в белый цвет, словно в преисподней извергался невидимый вулкан.

Приближаясь к городу, он чувствовал холодное дыхание ледника. Оно проникало сквозь одежду и кожу и пробирало до костей. Не прошло и дня после того, как они покинули Фальд, граничивший на севере с территорией Ульгани, а уже ощущается воздействие ледника. Леса погибали, трава высыхала, степь перешла в тундру. Между коричневыми оледеневшими кочками росли только мох и лишайник. Мокрая от летних дождей земля прилипала к копытам, и они ползли чуть ли не со скоростью улитки; силы у лошадей с каждым днем таяли, как и у людей, которые не могли найти сухого места, чтобы передохнуть. Свистел ветер, их заливало потоками дождя, чавкала слякоть, крупный град оставлял кровоподтеки, но это было лучше, чем ясное небо и москиты. Сидир боялся, что их жужжание в ночных кошмарах будет преследовать его до самой смерти. Может быть, даже в могиле он еще будет слышать писк москитов, кружащихся над ним, а он от них будет отмахиваться, как безумный, путаясь в одежде, пачкаясь в соке растений, лихорадочно дрожа от медленно отравляющего мозг жужжания. На этих пустынных просторах почти не было никакой другой жизни. Иногда мелькали куропатка, заяц, лиса, олень, в водоемах плавали дикие утки, а с наступлением темноты раздавалось уханье совы. Да они были бы рады даже нападению туземцев, лишь бы увидеть человека!

Сегодня они были измучены меньше. Обнаружив, что воздушные потоки с ледника относят в сторону большинство насекомых, они придерживались их границы. Это удлиняло путешествие, к болотам добавились ледяные надолбы, но даже если бы они ехали напрямик, все равно их путь занял бы много времени: у них не было ни надежных карт, ни засечек, ни отметок. Кланы не запрещали арваннетианцам посещать Рунг, но никто не отваживался на такое путешествие. Наиболее надежным ориентиром для Сидира было то, что город лежал как раз перед ледником, в конце глубокой впадины, которая почему-то осталась не покрыта снегом.

И вот он наконец здесь. Он достиг цели путешествия. Он перевел взгляд с мрачной полосы земли на юге, навел бинокль на резкость и напряг глаза, пытаясь различить башни города, о котором сложено тысячи легенд. И увидел лишь темное пятно неправильной формы, из которого кое-где торчали остроконечные шпили.

Полковник Девелькаи ехал рядом с ним.