Странник

— Жить не можем без церемоний, — проворчал он, покосившись на отражение в зеркале.

Из зеркала на него смотрел коренастый мужчина среднего роста, смуглый, седеющий, с раскосыми серыми глазами, а в уголках глаз — морщинки. Лицо грубое и обветренное, прорезанное глубокими складками, но еще не старое. Капитану было шестьдесят пять, почти средний возраст, но в нем все еще чувствовалась жизненная сила.

Кильт из красно-черно-зеленого тартана Странников жал в талии. Черт, неужели сел? Нет, подумал капитан, кажется, это я раздался. Ненамного, но Джере, расширяя кильт, не преминула бы подшутить.

Джере. Уже пятнадцать лет, как она отправилась в Дальний Путь. Дети давно уже выросли, обзавелись семьями. Да ладно… капитан продолжал одеваться.

Поверх тонкой рубашки легла искусно вышитая куртка с эмблемами Йоахима. На рукаве были нашиты его звания — капитан, и род службы — астронавигация. Сандалии с ремешками вокруг ног, пистолет на пояс и берет с помпоном на коротко стриженную голову. Как велит традиция, — а традиции положено соблюдать — он надел массивное золотое ожерелье с алмазными подвесками. Запахнул пурпурно-красный плащ и натянул перчатки.

Йоахим вышел из каюты; снова лифт, шлюз, и он еще раз спустился по откидному трапу. В долину вела полузаросшая тропинка, Йоахим зашагал вниз, вразвалочку, немного по-медвежьи. Небо над головой было неимоверно синим; солнце сияло над раскинувшейся зеленой равниной; ветер доносил издалека хрустальный смех птицы-колокольчика[4]. Да, человек создан не для того, чтобы мотаться в стальных коробках от звезды к звезде, думал капитан. Ничего удивительного, что многие не могут жить жизнью номадов. Как звали эту девушку… девушку с Нертуса, девушку Шона?

— Салют, Хэл[5],— раздалось у него за спиной.

Капитан обернулся.

— А-а, это ты, Лори. Давно не виделись.

Бродяга Мак-Тиг Лори в форме всех цветов радуги догнал его и зашагал рядом, стараясь попасть в ногу.

— Только вчера прилетели, — пояснил он, — наверное, мы последние. Мы принесли сообщения от «Путника» и «Пилигрима», в этом году они не прилетят. По-моему, теперь все корабли учтены. Все равно Путешественник Торкильд назначил Совет на сегодня.

— Должно быть, да. Мы связались со «Скитальцем» у Канопуса, они тоже не прилетят. У них там что-то наклевывается, кажется, новая планета с возможностью для торговли, поэтому они хотят успеть первыми.

Мак-Тиг присвистнул.

— Далековато они забрались. А тебя как туда занесло?

— Просто так заглянул, — невинно ответил Йоахим. — Канопус — все еще свободная территория, и ни один корабль пока не претендует на нее.

— Но зачем уходить в Прыжок, если на твоей собственной территории полно возможностей для торговли?

— А твой экипаж думает так же?

— Н-ну, большинство. Конечно, и у нас есть такие, что вопят о «новых горизонтах»… но пока большинство с ними не согласно. Однако — хм-м… — Мак-Тиг прищурился. — Если ты принюхиваешься к Канопусу, Хэл, значит, там пахнет деньгами.

Гильдия Капитанов[6] стояла на краю обрыва. Ее построили более двухсот лет назад, когда номады открыли Рандеву и выбрали ее местом для ежегодных встреч. Пронеслось целых две сотни лет, две сотни лет дождей, ветра и жаркого солнца, а Гильдия все еще стояла. И может быть, будет стоять даже после того, как последний номад уйдет во тьму.

Человек — ничтожное и торопливое создание; его космические корабли залетают на многие световые годы вдаль, под небесами тысяч миров роятся его машины, и питает их лихорадочная энергия подгоняемого смертью человека… а древняя тьма все равно простирается дальше, чем люди в силах представить.

У дверей собирались другие капитаны, водоворот красок, шум голосов. На этой встрече их было не больше тридцати. Четыре корабля сообщили, что не смогут прибыть, и были еще пропавшие без вести. Все капитаны выглядели уже зрелыми, немолодыми людьми, а некоторые уже совсем состарились.

Каждый корабль номадов был кланом, экзогамной группой, происходящей от общего предка. На каждом корабле было в среднем полторы тысячи человек всех возрастов. Женщины уходили на корабль мужа. Звание капитана было наследственным, нового капитана выбирали из мужчин капитанской семьи. Впрочем, семейства переходили с корабля на корабль. На «Путешественнике» первом, с которого и началась вся культура номадов, было всего шестнадцать семейств, и прием новых семейств ненамного увеличил эту цифру. Время от времени, когда на кораблях становилось чересчур много людей, молодежь собиралась вместе и строила новый корабль. Им помогали все номады. Так расширялся флот. Но председателем Совета Капитанов всегда оставался капитан «Путешественника», уже третьего корабля с этим именем, третьего за три сотни лет, прошедших с начала этого бесконечного странствия. И он всегда был Торкильд.