Странник

Она была ниже его на ширину ладони. В лесах южного Ованга тигры двигались столь же грациозно. Ее сильное тело знало бег, верховую езду, плавание, охоту, борьбу и, конечно же, любовь. Ее глаза, широко поставленные на высокоскулом лице, были цвета зимнего моря солнечным днем. Ее янтарные волосы, ниспадавшие до плеч, были причесаны с такой же небрежностью, как и простая, без украшений мужская туника. На обоих ее бедрах было по кинжалу — один тяжелый, другой полегче. Было заметно, что ими пользовались.

— Донья из Хервара, страны северных земель, — торжественно ответил Касиру. В Арваннете было принято, что, говоря о наиболее уважаемых людях, сначала называли их имя. — А это Джоссерек Деррейн из Киллимарейча.

Девушка придвинулась ближе, и они поклонились так, как это было принято в этом городе, который был чужд им обоим. Киллимарейчанцы при знакомстве клали правую руку на плечо друг другу. Жители Рогавики… они приветствовали друг друга так, как хотели, либо же, как принято в их семьях. Рассказывали, что при знакомстве они редко прикасались друг к другу. Но голова Доньи приблизилась к нему, и ему показалось, что он уловил запах солнечного загара ее кожи. Он действительно увидел, что между золотыми волосами и черными бровями и в уголках глаз кожа ее покрыта сеточкой мелких морщинок. Наверное, она на несколько лет старше его, хотя ни в чем другом это не проявлялось.

— Касиру кое-что рассказал мне о вас. Надеюсь, вы поведаете мне больше.

Она говорила несколько коряво на этом языке, произнося слова хрипловатым контральто. Джоссерек не мог понять, проявляла ли она к нему настоящий интерес или только притворялась. О жителях Рогавики рассказывали также и то, что они очень скрытны.

«Если ей до меня нет дела, — подумал Джоссерек, — то попытаемся исправить это. Возможно, она именно то, что я ищу».

Касиру махнул рукой, слуги отодвинули стулья, и они втроем уселись за стол. В бокалы разлили белое вино, наверняка охлажденное в леднике. Джоссерек поднял свой.

— У нас на родине есть один обычай, — произнес он. — Когда встречаются друзья, один из них желает остальным благополучия, потом все вместе пьют за это. Могу я это сделать? — Касиру кивнул. — За наше счастье!

Касиру сделал глоток. Донья не торопилась. Она посмотрела внимательно на Джоссерека и произнесла:

— А я и не знала, что мы уже друзья.

Джоссерек от удивления лишь открыл рот. Касиру захихикал.

Когда молчание затянулось, Джоссерек попытался выйти из неловкого положения:

— Надеюсь, что мы не враги, моя леди.

— Но я и этого тоже не знаю, — ответила она. — Впрочем, мы узнаем. А пока… — Она улыбнулась на удивление мягко. — Я не имею в виду ничего плохого. Многие жители Рогавики… выпили… бы с вами. Но в моем Братстве мы пьем только с самыми близкими друзьями.

— Понимаю. Прошу прощения.

— Проще…

— Он хотел сказать, что тоже не имеет в виду ничего дурного и сожалеет, что побеспокоил вас, — поторопился сказать Касиру.

— Да! — пробормотала Донья. Она внимательно посмотрела на Джоссерека, сидевшего напротив нее. — Неужели у такого сурового человека такие обходительные манеры?

— Я попал в трудное положение, — заметил Джоссерек. — Но это не значит, что я неотесанный мужлан.

— Касиру рассказал мне, что вы сообщили ему. Но только часть. Мне бы хотелось услышать вашу историю полностью, с самого начала. — Едва заметная усмешка, выдававшая ее удивление, легкой тенью пробежалась по ее лбу. — Я не могу понять, как кому-то удалось без помех пробраться по местности, где с ним могли случиться всякие ужасные вещи.

— Не всем же быть охотниками или торговцами металлом, моя леди. Должен же я как-то зарабатывать себе на жизнь.

— Значит, вы… моряк? Никогда раньше я не встречала моряка.

— Гм-м! Я был моряком, поскольку не мог найти ничего лучшего. А на самом деле я бич.

— Кто? — переспросил Касиру.

— Весьма распространенное слово на Материнском океане, — ответил Джоссерек. — Там много людей, в основном, это мужчины, которые скитаются, не имея родного очага, корней, от одного острова до другого, перебиваясь случайными заработками и нигде долго не задерживаясь. Некоторые из них — просто сброд, ни на что не годный, даже опасный, другие — нищие, жулики, воры, бандиты, убийцы, останавливающие в тех местах, где, по их мнению, им ничто не угрожает.

Касиру грустно улыбнулся:

— Это не самое тактичное замечание, произнесенное в этом доме, — сказал он.

Ближайший слуга подошел чуть ближе.

Мышцы Джоссерека напряглись. Донья оглушительно рассмеялась, чтоб разрядить обстановку.

Джоссерек собрался с мыслями.

— Я не хотел оскорбить вас, — сказал он. — Просто некоторые наши выражения отличаются от принятых в Арваннете. «Вернее, все».

— Да, но кто же такой бич? — спросила Донья и залпом выпила свое вино.