Странник

Это войд. Пустота между сверхскоплениями галактик. Ближайшее из них так далеко, что свет оттуда доходит за несколько миллионов лет. Если бы он был человеком, то не разглядел бы даже светящейся точки.

Сейчас, когда его спонтанному зрению позавидовал бы иной радиотелескоп, он видел яркую пылинку. А если начать приглядываться, она дробилась, пока не превращалась в рой огоньков. Каждый из них был даже не галактикой, а скоплением галактик. Чтобы проникнуть еще глубже, чтобы отличить свой прежний дом от Туманности Андромеды или галактики Треугольника, ему уже надо было потратить несколько секунд на выращивание дополнительных сенсоров.

Тут настолько пусто, темно и холодно, насколько может быть вообще.

"Я - это то, что мыслит в темноте" - вспомнилась ему фраза из какой-то старой книжки. Точнее сказать было просто нельзя.

"Внизу" в нескольких тысячах километров плыла черная планета, которую Странник для себя называл Торманс, хотя ни в какие атласы и классификаторы он это имя не посылал. Он вообще никому ничего не посылал последний мега-год. И не принимал сообщений.

Когда он нашел ее на краю войда, планета была "сиротой" и последнюю пару миллиардов лет совершала свой путь одна, выброшенная древним катаклизмом вроде столкновения двух галактик. Если бы он хотел, то мог бы отследить ее историю, но ему это было неинтересно.

Ему нравилось думать, что когда-то на ее отполированной гладкой поверхности кипела жизнь, а может, и существовала цивилизация, но потом огненным протуберанцем с нее сорвало жизнь вместе с почвой. Теперь это был гладкий шар для кегельбана из магматических пород.

Это был его дом. Никаких циклопических сооружений под поверхностью он не строил. Только немного жилых площадей, обставленных по спартанским вкусам конца двадцатого века.

Иногда Странник спускался туда, пикируя вниз и протекая через узкий люк диаметром сантиметров пять, к себе в апартаменты. Он никогда не чувствовал страха перед квантовой телепортацией, хотя это и не было его любимым способом перемещения.

С тех пор он поймал и притянул к себе еще два десятка таких звездных бродяг. А в центр этой системы поставил другую свою находку - нейтронную звезду с радиусом в двадцать километров, но массой в две солнечных, которая бешено вращалась вокруг своей оси, как юла, и излучала в пространство волны, как настоящий пульсар.

Агасфер - чем не название для тускло-коричневой звезды, древней как сама наблюдаемая вселенная?

В этом "усыновлении" был и свой сарказм - все равно, что цыплятам дать в матери самку крокодила - и свой прагматизм. Всегда хорошо иметь под рукой и "традиционную" материю и легко усвояемую энергию, а не только темную.

Странник никогда не был перфекционистом, поэтому система была довольно нестабильна. Пока он "спал", включив таймер стазиса на пару миллионов лет, две планеты превратились в густой пояс астероидов. Видимо, их орбиты где-то неудачно пересеклись. Пришлось чистить.

Многие постлюди - ретры, конечно, а не синги - любили играть в бога, но наверно мало кто доходил до таких высот фантазии, как создатель системы Агасфера.

Все "homo ludens", вечные игроки в бирюльки, так или иначе были ретрами. Синги... тем игры вообще не были нужны.

Эволюция между двумя типами постлюдей была однонаправленной. Странник никогда не слышал о синге, который стал ретром. А вот наоборот - сам наблюдал не раз...

Один случай он специально не стирал из своей памяти. Хотя иногда хотелось. Это было четыре мега-года назад, еще когда он жил в "Милки-Уэйе", далеко от Солнца, но в том же рукаве галактики, где когда-то зародилась земная жизнь.

"Кто ты?" - спросил он матовый белый шар размером с небольшую звезду, который неспешно плыл через пространство.

"Я посланник и Хранитель. Я поддерживаю порядок в данном секторе Рукава. У вас есть какие-нибудь вопросы или жалобы, гражданин?"

Так спросила его сфера, меняя цвет, словно звезда, проходящая по стадиям своей жизни - главной звездной последовательности.

"Есть вопрос. Личный. О человеке, которого я когда-то знал. Я знаю, что он стал Хранителем, а после его судьба мне неизвестна. Синглетон мне ответа не дает.

И он назвал имя, фамилию и город на планете Земля. Названия, звучавшие дико и смешно среди звезд и пылевых туманностей.