Странник

София, закатив глаза, протянула руку. Николас пялился на нее, пока девушка, фыркнув, не схватила его за запястье и не потащила вперед. Впечатление оказалось настолько ошеломляющим, что Николас едва ли заметил неприятности, обычно сопряженные с преодолением прохода. Они проскочили его бегом, остановившись на тяжелом восточном ковре, и услышали рваное рычание большого белого волка; зверь свернулся вокруг основания внушительного железного стола, который выглядел скорее мостом.

Николас попятился, оглядываясь, чтобы не задеть проход.

Комната оказалась маленькой и без окон, но то тут, то там на стенах висели портьеры и ряды стеклянных книжных полок и шкафов, ярко-красных, словно облитых кровью. Что тревожило еще сильнее, так это отсутствие двери – во всяком случае, видимой. Признаков, куда и в какое время они попали, не наблюдалось. Среди запаха пыли и старья выделялся все тот же землистый дух, только значительно усилившийся.

Николас поднял удивленный взгляд на ряды сушеных трав и цветов, висящих низко над головой, и отодвинул связки, чтобы лучше разглядеть Белладонну. Прежде чем сесть за стол, она достала с полки кувшин грязной, горьковато пахнущей жидкости и опустила в него клинок. Адское варево забурлило.

София шагнула к ближайшему шкафу, заметив тяжелый меч. Длинное внушительное лезвие было щербатым и затупившимся, но золотая рукоятка с двумя золотыми химерами осталась нетронутой. Пока Николас изумлялся, первым порывом Софии, естественно, оказалось поднять стекло и попытаться его взять.

– Тронешь меч – отсеку им твои пальчики, изжарю и скормлю Селене, – предупредила Белладонна, не поднимая взгляда от кувшина, в который опустила клинок.

Лежащий рядом с нею волк, подняв голову от кости, фыркнул, словно в подтверждение. Николас быстро отвернулся, пытаясь не узнать в ней бедренную кость человека.

– Что это за меч? – поинтересовалась София, все еще его разглядывая.

– Калибурн Артура, – ответила Белладонна.

– Экскалибур? – брови Николаса невольно поползли вверх. Этого легендарного меча не существовало. Насколько он знал.

– Как его еще не купили? – удивилась София. – Айронвуду понравилось бы обезглавливать им самых заклятых врагов. Привнести немного поэзии в свои убийства.

Вуаль Белладонны зашелестела и изогнулась, словно ведьма улыбнулась при слове «Айронвуд».

«Знает, кто мы», – подумал Николас, все сильнее тревожась.

– Один из моих падальщиков вытащил его из грязного озера, – ответила Белладонна. – Однако я так и не смогла доказать происхождение сего предмета вашему Великому Магистру, вот меч и остался у меня. Ждет, пока однажды его не захотят найти. Нет, зверушка, выкинь-ка из головы мысль умыкнуть его… – София тут же отдернула руку. – Не советую пополнять ряды неудачников, попытавшихся меня обворовать.

Не сводя глаз с Софии, Белладонна указала на большую сеть, свисающую с потолка – полную человеческих черепов, вываренных и гладких, отполированных, словно жемчужины. Взглянув на них, София нахмурилась и принялась рассматривать следующую полку, на которой красовались восемь яиц разного размера, украшенных драгоценными камнями и золотом.

– Фаберже, – бросила Белладонна, беря с ближайшей тарелки виноградину. – Готова поторговаться, если приглянулись. В ту нестабильную эпоху выставлять их на аукционе стало чертовски затруднительно.

Нестабильную. Николас ухватился за слово, отринув все остальное. Там, где есть нестабильность, возможны изменения временной шкалы.

– Вероятно, мне следовало отправить тебя первым, – пробормотала София Николасу, жадно разглядывая миску с яблоками, кажущуюся до странности неуместной. – Не отказалась бы я сейчас отужинать поросеночком.

– Должна признать, звучит довольно аппетитно, – заметила Белладонна, кинув виноградинку волку, поймавшему ее на лету. Зверь заинтересованно фыркнул в сторону Софии, но потом опустил голову и продолжил наблюдать. – Там в углу сокровища короля Иоанна, рядом с головой Кромвеля и отрезом гобелена из Байе, если ты еще не закончила тратить мое время.

Услышав заинтересованное хмыканье, Николас ухватил Софию за воротник, преградив ей путь.

– Заметь, у нас здесь дела.

– Но там же голова Оливера Кромвеля! – жалобно пробормотала София, словно это могло его переубедить.

Юноша шагнул вперед, петляя между полками, отделяющими его от стола. София нехотя пошла следом. Он ничуть не удивился, не обнаружив гостевых стульев. Они предстали перед Белладонной, словно призванное на службу ополчение.

– Так, – начала женщина. – Скажите мне, чего Айронвуд хочет, и я назову цену.

София издала звук отвращения.

– Мы пришли не по заданию старика.

Белладонна откинулась на своем стуле.

– Так ты не София Элизабет Айронвуд, родившаяся в июле 1904 года, любовно – слова сквозили сарказмом, – выдернутая из сиротского приюта Святой Марии в 1910 после того, как в третий раз была поймана на краже…

Уперев руки в боки, София проговорила:

– Сотни других раз меня не поймали. Так что три – неплохой результат.