Странник

Голова нациста была насквозь прошита жалом стигмата. Остальное, похоже, сделали крысы. Крови было много, но другие стигматы не решались тут появиться – их отпугивал мертвый сородич. Труп стигмата гарантировал, что эти твари сюда не сунутся еще некоторое время, да и вообще в этом подвале никого, кроме крыс, ждать не приходилось. Хуже, конечно, если придут крысы-мутанты. Обыскать нациста в поисках патронов и гранат Сергей пока не решался – не хотелось испачкаться в крови. Если надо будет идти дальше, то на запах увяжется другой стигмат. – Значит, так. – Маломальский стянул с лица маску и почесал небритый подбородок. – Здесь, походу, шталкеры дневали. Кой черт их сюда понесло? Не важно… Значит, скорее всего очередной зараженный – фашист. Но куда он мог податься? Моззу ведь надо постоянно находиться рядом с людьми, если только в них он может гнездиться. Я правильно говорю? – Я совсем хрена не понял, что ты говорю. – Странник, будто передразнивая, тоже почесал подбородок.

– Я говорю, в Четвертый рейх этот урод подался, а это хреново. Я, конечно, сталкер, и у меня в метро привилегии. Эти идиоты меня не тронут и даже, может, пустят в свой фа терлянд… Может, натравить красных на фашистов, да и выжечь коммунистическим напалмом весь этот рейхстаг вместе с моззом? Так себе план. Долго, нудно и не факт… А ну подержи. – Сергей всучил Страннику фонарь и стал разворачивать карту поверхности. – Так. Мы вот здесь. А где Рейх? Пушкинская, Тверская, Чеховская. Если дворами да напрямик, то отсюда километра полтора будет. Неужели он ничего не боится, а? – Человек боится. Мозз нет. Мозз питается страх, как ты воздух. Носитель страх. Мозз сыт. Но страх человека-мозз не выходит наружу. Он остается в мозз. Тогда мутанты плохо чувствуют человек-мозз. И он может идти поверхность. Не всякий нападет. Никто не любит мозз.

– Ну хорошо. Его вштырило моззом, и он не боится. Точнее в душе боится, но все равно прет, как танк. Тогда он рванул дворами, напрямки. Если, конечно, дорогу знает.

– Знает. – Странник кивнул. – Мозз – хозяин человека. Если человек знает, то мозз знает.

– Ну, значит, он уже в Рейхе. Получается, что это теперь не человек, а такое же чмо, как эти мутанты вокруг. И что ему эти полтора километра в таком случае? Тьфу!

– Что такое чмо?

– Это… Ну… – Маломальский через капюшон почесал затылок. – Это когда в голове фашиста мозз. Будто без этого в его голове мало пакости… Ну вот, короче, как-то так.

– А фашист – это плохо? – Странник задавал вопросы даже без намека на шутку.

– Ну, знаешь. Если ты сам не фашист, то не знаю, чего хорошего. Вот, например, общаешься с ними и думаешь, что они разговаривают с тобой, а на самом деле они в это время оценивают форму твоего черепа, хотят заглянуть в родословную в поисках неполноценных и всякое такое. Или за любые отклонения генетические – мало ли, ребеночек там с лишним пальцем родится – на удобрения пускают, – это так мило… Заботятся о генетической чистоте расы.

– Они считают себя выше? Хотят управлять другими, кого считают ниже?

– Ну да. Уловил суть.

– И мозз в голове такого человека?

– Видимо, да.

– Твою ж мать! – воскликнул Странник.

– Вот что-то я теперь суть не улавливаю. Ну а разница какая? Подумаешь, фашистам башку пощекочет. Да и шут с ними, чего их жалеть? Они-то сами никого не жалеют.

– Сергей, ты не понял! Это полная панама! Нет, напалм, вот!

– А при чем тут напалм?.. Очень опасная смесь?

Странник страстно закивал. Сергей задумался. Он толком не понимал, что собой представляет этот мозз. Знал лишь, что это большая угроза для людей. А не выйдет ли так, что фашисты посредством мозза получат в свои руки что-то вроде биологического оружия?

Странник смотрел на него внимательно, словно понимая мысли своего товарища.

– Мозз думает. Он разумный, – произнес Странник. – Все живое для него – конкуренция, плохо. Мешает считать себя лучше всех. Его идея – порабощение. Вечная власть.

– Откуда слов таких набрался?

– Я учусь. И он тоже.

Маломальский принялся неторопливо сворачивать карту и пристально посмотрел в глаза своего напарника.

– Тогда это очень плохо, что такая штука поселилась в голове нациста. Но… Сдается мне, у тебя с моззом есть что-то общее. Уж очень хорошо ты знаешь его повадки. Если, конечно, все, что ты говоришь, не бред сумасшедшего. Кто ты, а?

– Я Странник.

– Ты же… не человек!

Эта внезапная догадка ввергла Сергея в ледяной холод, и он попятился. Ну конечно. Это ведь очевидно… Странный тип. Учится говорить – с нуля – и за пару дней. Видит в темноте. Ходит по поверхности без комбеза. Жрет кошек и крыс. А он-то, Сергей, привык, что мутанты – это звери. Конечно, всякие разговоры ходили про то, что есть где-то и человеческие мутанты. Однако Бум ко всяким этим жутковатым байкам про неизбежность появления разных там хомоновусов, хомодемоников и хомовампирусов относился скептически. Ну, палец лишний. Ну, без ручки родился. А тут вот он, совсем другой. Человек, да не совсем.

– Да. Я не человек. – Странник обреченно кивнул. – Ты боишься, Сергей. Не надо. Я друг. Я твой друг.