Странник

   - Просил же вас не играть в героев. Так нет же... Адмирал, прислушайтесь к моим словам: сдайте корабль.

  Адмирал, преодолев боль, медленно встал.

   - Нет! Вы мерзавец и убийца! Можете взорвать его! Уничтожить! Можете убить меня, но принудить сдать корабль - никогда! Слышите: никогда!!

   - Глупо, адмирал, - с этими словами я включил свой коммуникатор, настроенный на волну 'псов' и произнес условный код. - Ату их, псы! Ату!

   Пока они оба смотрели на меня, как на сумасшедшего, я бросил взгляд, поверх них, на информационное поле объемного экрана, разбитое на полтора десятка видеоокон, на которых продолжал идти показ внутренних помещений челнока. Я не знал, откуда появятся 'псы', так же как не знал, схватит ли камера слежения момент их появления, но мне повезло, не успела появиться картинка с очередной коридорной развилкой, как в потолке открылся люк.

   'Началось! - сердце на какую-то долю секунды замерло, чтобы потом застучать быстро и часто. Я бросил взгляд на пленников.

   - Хватит таращиться на меня, господа. Лучше смотрите на экраны. Наслаждайтесь спектаклем, благо, что билеты у вас в первом ряду.

  В моем голосе видно было нечто такое, что заставило обеих, почти одновременно, резко развернуться, как раз, чтобы успеть увидеть первую пролившуюся кровь в начавшейся схватке за линкор. Первыми жертвами стали два солдата абордажной команды, вывернувшие из-за угла. Миг растерянности стал для них смертельным. Командир без замаха метнул нож, затем, почти одновременно второй. Первый клинок вонзился в глаз солдата, уйдя почти на всю глубину. Лезвие другого ножа вошло в горло второму патрульному. Пока первый солдат медленно оседал, скользя спиной по переборке, ко второму ринулся Макс, сумев подхватить его в последнюю секунду. Положив тело, Макс замер, прислушиваясь, после чего заглянул за угол. Жест рукой. 'Путь свободен'.

  Спрыгивая из люка, один за другим, тут же сбиваясь в группы - стаи, 'псы' стали стремительно растекаться по всем направлениям. Неожиданность дала, натасканным на убийство, наемникам большую фору. Смерть бесшумной поступью прошлась по коридорам челнока, собирая кровавую жатву. Но вот прогремел выстрел, затем прогрохотала очередь, за ней другая. Звуки выстрелов то звучали залпами, то дробились отдельными выстрелами или одиночными очередями. Дополняя звуки войны, дробясь многочисленным эхом под низкими металлическими потолками, бился неумолкаемый человеческий вопль, рвущийся из десятков глоток злобных и озверевших от крови людей. Звездная пехота сражалась умело и отчаянно, но не в полную силу, рассчитывая на помощь линкора, наемники же знали, что они смертники, поэтому рвали чужие глотки, как самые настоящие псы. Им хватило девяти минут, чтобы покончить со Звездной пехотой. Правда, не полностью. Четверо солдат, сумев забаррикадироваться в одном из технических отсеков, продолжали драться с отчаянием обреченных, о чем свидетельствовали лежащие перед баррикадой трупы трех 'псов'. Подходы к отсеку были заблокированы группами наемников. Рядом с одной из них на картинке я увидел командира, дающего последние наставления готовящимся штурмовать последний очаг сопротивления. Только я попытался предположить, как разовьются события дальше, как неожиданно включилась внутренняя камера забаррикадированного отсека. С каким-то жадным любопытством я стал вглядываться в лица солдат, которым было суждено умереть через несколько минут. Прав оказался в свое время Макс: мое отношение к смерти изменилось. Нет, она не стала для меня обыденностью, но и чем-то особенным быть перестала. Вот сейчас смотря в лицо одного из смертников с лейтенантскими нашивками испытывал лишь легкую жалость. Совсем молодой парень. Страх, читавшийся в его глазах, проглядывал в каждом его движении.

   'Ты труп, парень, только еще не осознаешь этого, - подумал я, бросая злой взгляд на адмирала. - И все благодаря твоему тупому адмиралу. Что за...'.

  С тем происходило явно что-то неладное. Лицо как-то болезненно напряглось и застыло, превратившись в гипсовую маску. Я не видел выражения его глаз, но они явно были прикованы к лицу лейтенанта.

   'В чем дело?'.

  Вопрос еще только успел сформироваться, как ответ уже пришел. Он заключался в сдавленном стоне, вырвавшемся из горла адмирала. Нескольких секунд хватило на принятие решения, несколько больше времени ушло на то, чтобы успокоить свою совесть.

   - Командир, останови атаку, - проговорил я в коммуникатор.

   - В чем дело, сержант?

  На одной из картинок было видно, как несколько бойцов, только что начавших движение под защитой из трех переносных силовых щитов, неожиданно замерли в недоуменном ожидании.