Странник

"Несомненно, что толчком к перевоплощению стал азарт охотника, преследующего добычу. Идем дальше. Судя по тому, что случилось, биоэнергетика у меня с данайцем схожа. Похоже, здесь все упирается в животные инстинкты, сидящие в подсознании. Да — а. Тут моих знаний явно не достаточно. Рефлексы и инстинкты — не мой профиль. Нужен квалифицированный совет. Иначе есть шанс когда-нибудь очнуться в окружении парочки — другой серых трупов".

Эти мысли, сформировавшись, подтолкнули меня к очень невеселому сравнению моей способности с электрическим стулом. В выключенном положении тот не опаснее деревянной табуретки, но ведь неизвестно кто и когда включит ток.

"Ну, я и выдал! — грустно усмехнувшись придуманному сравнению, я все же решил посоветоваться на эту тему с данайцем. Если раньше наши беседы были отрывочные, с беспорядочной сменой тем, полные взаимного непонимания, то теперь меня интересовала конкретная проблема.

"Привет, данаец. У меня есть один вопрос, связанный с моим превращением. Касается энергии. Меня переполняло так, что…".

"Ничего удивительного. Ты был сыт по своим меркам, а, попав в мир энергии, твоя животная энергия преобразовалась в чистую".

"Хорошо. Ответ принят, — я задумался, пытаясь сформулировать следующий вопрос. — А чем, как ты думаешь, было спровоцировано мое превращение?".

"Тем, что ты и я — хищники. Насколько я понимаю, ты шел убивать. Лишать жизни. Суть в этом, а не в способе. Ты бы лучше задался вопросом, на чем твой мозг основывался в выборе "ночного охотника".

"Хм, — я был озадачен. — Не рассматривал с этой точки зрения. А насчет выбора…. Твоя точка зрения".

"Охотиться. Настигать добычу. Убивать. Это высшая форма блаженства, поэтому ты выбрал ипостась "существа ночи". Сменил грязную и кровавую работу, которая была тебе противна, на высокое искусство наслаждения охотой".

Неожиданно всплыли в памяти слова данайца: "ты ел их медленно, наслаждаясь их смертью, как лакомым блюдом", тогда ошеломленный самим фактом моего вампиризма, я не придал им особого значения, но сейчас…. Когда в свое время обозвал его людоедом, я никак не думал, что это слово вернется ко мне бумерангом. Если все перевести на человеческий язык, то получается, что я…. убийца и садист. Как еще можно по-другому назвать человека, получающего наслаждение от убийств? Я попытался найти достойное опровержение его словам, но почему-то, именно в этот момент, ничего не лезло в голову. Сначала хотел оборвать разговор, но, в последнюю минуту, передумал, испугавшись остаться наедине со своими мыслями. Простейшим выходом из положения была замена темы, что я и сделал. "У меня еще есть к тебе вопросы о перемещениях в пространстве". "Слушаю".

Я постарался рассказать о своем переходе, с остановкой на болоте, предельно конкретно, без личных впечатлений и предположений.

"Не знаю, что тебе сказать. Мы не ориентируемся на картинки в памяти, … это неправильно. Пространственная система координат и есть основа перемещения в пространстве. В нас заложено природой объемное… или многомерное видение мира. У тебя плоское изображение точки места, что противоречит законам… "прыжка". Странно другое. Твой мозг оказался настолько восприимчивым, а сознание настолько гибким, что даже ты, околоразумное существо, приспособил наши наследственные способности под себя. Скажи, твой "прыжок"… как далеко ты смог переместиться в пространстве? В вашей метрической системе?".

"Прикинул, правда,… навскидку… получается, не менее сорока — сорока пяти миль".

"Твой мозг оказался своеобразным преобразователем. Он копирует и преобразовывает чужие способности под свой жизненный цикл! Ни у одной из разумных рас нет ничего подобного!".

"Так то разумные. Мы ж просто так погулять вышли, пеньки местные, — съехидничал я, но не из вредности, а из гордости. Мол, знай наших!

И тут же на волне приподнятого настроения, я, наконец, решил поинтересоваться его именем, хотя до этого избегал это делать, особенно когда узнал, что собой представляет собой данаец. Своего рода выдерживал дистанцию, дескать, он и я — ничего общего. "Слушай, а как тебя зовут?". "У меня больше нет гражданского имени. Я Коган из клана Коган". "Как это понять? Объясни!".

"У нас нет имен. Находясь вне ордена, мы сознательно лишаем себя личности, потому что, ища и наказывая преступника, мы становимся орудием правосудия. Топором палача. А ты слышал, чтобы когда-нибудь у топора было имя? Но с другой стороны, к нам должны как-то обращаться, поэтому, выходя за пределы нашей планеты, каждый из нас принимает имя — Коган. Этим мы говорим всей вселенной — мы прежние, мы не сдались. Мы — одна судьба, одно лицо, одно имя".

"Это у тебя называется объяснением? Орден. Топор палача. А поподробней?". "Ты хочешь услышать продолжение моего рассказа?".

Пробежавшись глазами по своему сектору, после чего взглянул на часы. Времени до прилета вертолета было еще около получаса, да и начало истории выглядело довольно интригующе. "Рассказывай".