Странник

— Думаю, что можно, этот парень предлагал ставить такие против тварей, но я не вижу, почему бы не ставить их здесь. Звук выстрела здесь услышим?

— Должны, — кивнул я. — А если правильно разместить, а патрон вставить не холостой, то можно услышать еще и крик. Если можно наладить выпуск таких, то я был бы очень рад. Честно.

Заодно вспомнилась мне одна мина, которая раньше стояла на вооружении в СССР. ПМП называлась. Простенькая такая, с пистолетным патроном внутри. Как колышек втыкалась она в землю, и если кто наступит, то пуля пробивала ступню. А если наедет, так колесо. Кстати, а ведь производство таких можно вообще на коленке наладить. Запомнить надо, на будущее.

— Надо поговорить, — сказал Теренс. — Когда вы уедете в анклав, я поеду с вами и попробую поговорить с советом.

— Ты не сменяешься? — удивился я.

— Нет, я здесь постоянно. Здесь я чувствую, что делаю что-то нужное, а там, в анклаве, ощущаю себя… словно меня там потеряли.

— А я хочу в нормальную жизнь, — сказал я честно. — Пусть даже в ее иллюзию. Чем ближе к обычному человеческому житью — тем лучше. А здесь все же… пожалуй что военный лагерь во враждебном окружении. Теперь уже точно во враждебном, — усмехнулся я.

— Надо ехать за топливом, — неожиданно сменил тему Теренс.

— Я помню. Спланируем… не знаю, сегодня или завтра, я понимаю, что это срочно. Но слишком много неизвестного. Нужно наблюдение за Белтом и результаты этого наблюдения.

Впрочем, для начала достаточно будет выставить заслон с той стороны и организовать наблюдение с воздуха. А поскольку я сам лететь не смогу, нужна Настя, а Настя еще не прилетела из Вайоминга. Нужен еще пилот, хотя бы один, здесь, на базе. А такой есть только у сменщиков. Один. А требуется два: пилот на «оттере» и ежедневно летающий разведчик. Ежедневно и постоянно.

И где их таких брать? Надо учить.

Кстати, а почему нельзя учить прямо здесь, а? И кого? У нас до сих пор десяток новичков живет, и обременены они больше лишь случайными обязанностями, все ждут конвоя до Колд-Лэйка. Может, из них кто-то хочет и способен учиться пилотировать самолет? Моя «лайка» в управлении проще некуда, разве что двойного управления нет. А «сессна», к слову, с двойным, учи — не хочу.

Ладно, как там наш пленный поживает?

Я вызвал Джона и Роба, последнего больше для страховки, за вышибалу. Тихо сели в вооруженный «джи-ваген», выехали из терминала, обогнув его по часовой стрелке, остановились у почтовых фургончиков. Джон пересел за руль того, в котором содержался Кэтфиш, и в две машины мы отъехали примерно на километр от Базы, просто остановившись на проселке, ведущем через поле.

С гулом поднялась задняя шторка кузова, откуда пахнуло вонью — уборных в фургонах, понятное дело, не было, так что все свои дела пленные делали в обрезки пластиковых канистр.

Кэтфиш с цепи не сорвался, насколько мы в свете фонарей разглядели, он сидел в дальнем от нас углу кузова, при этом вид у него был мрачный, но не подавленный — это видно сразу.

Мы с Джоном вдвоем вскарабкались в кузов. Джон направил на Кэтфиша «тазер», а я, решив никому не перепоручать грязной работы, надел резиновые перчатки и подтащил к выходу его парашу. Надо бы и освободить ее, и заодно избежать риска того, что ее содержимое вдруг полетит в нас. Поэтому содержимое выплеснулось в кювет, а сама половинка канистры осталась пока валяться в пыли, в безопасном удалении от потребителя.

— Я в общем к тебе особо никаких вопросов не имею, — сказал я, стягивая перчатки и подходя к пленному. — Друзья твои по всем вопросам нас уже просветили. У меня только один-единственный к тебе вопрос, на который они ответить затруднились: зачем вы взялись за нами следить? И зачем обстреляли патруль в городе? — Я развел руками, старательно демонстрируя недоумение. — Вы от нас далеко, мы вам совершенно не мешаем, за вами не следили и следить не собирались. Тогда зачем?

Похоже, что вопрос пленного удивил, он ожидал чего-то другого. Но по большому счету вопросов к нему и не было, и лишь этот, который звучал как чистое любопытство и был, по сути, главным. Зачем им это надо? Чего они хотят? Намерения определят дальнейшие действия.

Кэтфиш молчал, и когда я решил, что надо как-то оживить процесс общения, он неожиданно сказал:

— Мужик, это же Грейт-Фоллз, самый, мать его, большой город в этих краях.

— И что?

— Ты это серьезно? — Тут уже Кэтфиш изобразил, пусть и не очень натурально, удивление. — Здесь полно всякого добра, здесь одного горючего и всякого дерьма в хранилище столько, что можно жить сто лет. И вы это место заняли.

— Заняли? — состязание в изображении удивления продолжалось. — Мы не в городе, мы рядом с городом, если ты заметил. И никто никогда никому не заявлял, что это место наше.

А вот тут удивление было настоящим. Такое простое объяснение ему явно не приходило в голову никогда. И в нем проснулось желание спорить. Он даже забыл, похоже, что это допрос: