Странник поневоле

– Вижу, что вам тяжко, но потерпите – это для вашего же блага, уверяю! Дело не только в шпионах Карла – дело теперь уже в первую очередь в вашем враге рыцаре Вайке и его друзьях. Я могу, конечно, отрубить ему голову… – король неожиданно хохотнул.

Засмеялся и Тассилон, и даже Богдан усмехнулся.

– …Но меня не поймут: по нашим обычаям, не преступая ничего, я мог лишь изгнать его с празднества. Его друзья не участвовали в стычке с вами во время завтрака. Поэтому меня осудят, если я стану изгонять заодно и их. А покажись вы на всех торжествах открыто – мне придётся приставить к вам охрану: не ровён час, дружки Вайка пырнут вас кинжалом. Тогда я, разумеется, смогу наказать их, но только тогда. Как вы понимаете, нас подобный исход не устраивает.

– Да-а, – вздохнул Богдан, – и у вас пресловутая презумпция невиновности.

– Простите? – на лицах короля и Тассилона одновременно появилось удивлённое выражение.

Богдан объяснил:

– Вот у нас так: бывает, наши стражи порядка знают, что вот этот господин – вор и мошенник, а ничего сделать не могут.

Глаза короля и начальника его охраны раскрылись ещё шире:

– Как же это возможно, если знают?!

– Я и говорю, что у вас так же, чему вы удивляетесь? Если этот преступник не схвачен с поличным на месте преступления, то его не могут арестовать по одному лишь подозрению. Было такое, когда людей сажали и казнили по одним лишь доносам, но подобные времена прошли, слава богу. Теперь никто не может в принципе осудить невиновного. Конечно, случаются нарушения закона, но ведь это уже само по себе – противозаконно, если выяснится в конце концов, что пострадал невиновный.

Хруодланд задумчиво пожевал губами и переглянулся с Тассилоном.

– Простите, барон Богдан, – заметил начальник охраны, – но в ваших словах, не сочтите за бестактность, есть противоречие. Вы сказали, что ваши стражи знают, что некто – вор и мошенник. Так почему же они не могут его схватить?

– Вы же не можете по вашим обычаям хватать дружков Вайка, пока они меня не проткнут кинжалом или мечом! – с некоторым сарказмом возразил Богдан. – По-моему, очень похоже. У нас имеется в виду, что часто некие главари... э-э… банд не крадут или убивают сами, а действуют через подручных. Но если на суде нет свидетелей, а тот, кто исполнял волю главаря, всё берёт на себя, то, сами понимаете, как при таком подходе наказать главного организатора?

Король немного подумал, покрутил пальцами в воздухе и кивнул:

– В ваших словах есть разумное зерно. Но тогда получается, что законы у вас странные.

– Ваше величество, но и у вас же, повторяю, очень схоже! – продолжал спорить Богдан. – Ну, вот вы уверены, что дружки Вайка меня зарежут – так посадите их за решётку или хотя бы выгоните из замка! Вы же уверены! А я с удовольствием поучаствую в торжествах. Поверьте, мне очень интересно было бы!

Король посмотрел на него как-то сурово, и Богдан подумал, что перегнул палку, слишком запросто выговаривая Хруодланду и не слишком почтительно обращаясь к такой особе. Однако Хруодланд промолчал и только кивнул Тассилону, словно передавая тому слово.

– Как же вы не понимаете, уважаемый Богдан, – укоризненно сказал барон, – что его величество не может всем придворным объяснить, кто вы такой и почему он взял вас под своё покровительство. Мы уже обсуждали это не раз! Король не может действовать несправедливо, а действия, о которых вы говорите, будут расценены как несправедливость. Рыцарские роды, которые мы сейчас упоминаем, и так, как нам известно, настроены на сближение с герцогством. Для чего же создавать лишнюю напряжённость и плодить смуту, давая поводы обвинять короля в несправедливости? Да и вашу персону мы тоже по понятным вам причинам договорились не выставлять напоказ – вам ещё предстоит долгий путь в Святославию. Чем меньше будут о вас помнить, тем лучше. Я и так жалею, что разрешил вам быть на завтраке короля.

«Политика, везде политика!» – подумал Богдан, а вслух сказал:

– Простите меня, ваше величество и вы, барон! Разумеется, я неправ. Я понимаю ваши проблемы и ценю заботу обо мне. Просто устал я сидеть взаперти, честное слово!

– Ну, не так уж много осталось вам сидеть, потерпите, – с какой-то даже отеческой ноткой заметил король. – Несколько дней – и вы в пути!

– Кстати, как ваше седалище? – осведомился Тассилон.

– Спасибо, это уже лучше всего чувствующая себя часть моего тела. Ваша мазь творит чудеса.

– Ну, вот и отлично! Пусть заживает получше, а то дорога вам предстоит дальняя…

Хруодланд заметил:

– Вот барон рассказал мне, что вы не приучены ездить верхом. Неужели у вас совсем перестали пользоваться лошадьми, или же просто вы лично по роду занятий никак не связаны с верховой ездой?