Странник поневоле

Он приветливо поздоровался с купцами, особенно с Ань Чао, которого знал ранее, и внимательно рассматривал Богдана. Всех пригласили сесть в кресла, и слуги подали ароматный чай с листьями жасмина и ещё какими-то травами. Выслушав сначала купцов, которые говорили по-китайски, Чжу Цзы Чен обратился к Богдану. Как выяснилось, мэтр вполне прилично говорил по-арабски, так что беседовать было удобно. Богдан изложил ту же версию, что уже рассказывал Ань Чао и Ли Юаню. Он заметил, как брови мэтра при упоминании об истоках его знания арабского чуть дёрнулись вверх, но учёный его не прерывал и дал договорить до конца.

Чрезвычайно заинтересовал Чжу Цзы Чена нож, предъявленный ему купцами. Он безоговорочно приказал слуге принести запрошенную купцами сумму, после чего сообщил Богдану, что теперь юноша переходит под покровительство императорского университета.

Богдан скромно поклонился. С купцами он прощался почти как со старыми друзьями, и Ань Чао заверил его, что очень надеется увидеть Богдана, когда будут готовиться торговые миссии в затерянную страну. При этом он многозначительно посмотрел на Чжу Цзы Чена.

Оставшись наедине с Богданом, мэтр поинтересовался, не голоден ли он. Услышав, что пока нет, учёный покивал, встал и несколько раз прошёлся по залу, поглаживая бородку, заплетённую, как и у Ань Чао, в косичку. Затем он сел и начал беседу.

Чжу Цзы Чен сообщил Богдану, что пока тот будет жить при университете. Ему предоставят возможность с помощью переводчиков знакомиться с любыми трудами по истории государства Чжун Го, как чаще всего зовут эту страну местные жители. В свою очередь Богдан должен будет рассказывать о своей стране, а писцы запишут всё сказанное. В один из дней его представят императору, который покровительствует исследованиям, торговле и открытиям новых земель, а Чжу Цзы Чен постарается как можно скорее подготовить экспедицию в далёкую страну для налаживания торговли.

– Устраивает ли тебя такой порядок наших действий? – поинтересовался мэтр.

Богдан кивнул, понимая, что теперь он вляпался в совершенно уж тупиковую историю: из-за ублюдка Абдаллаха, решившего заработать, предав своего господина, он теперь вынужден врать, и ложь эта ничем ему не поможет. С шейхом аль-Хасимом он был в смертельной опасности – понятно, что доберись они до дворца, араб постарался бы избавиться от Богдана при первой возможности, но вместе с шейхом он двигался в нужном направлении – во дворец, где вполне сам мог перехитрить своего пленителя. Сейчас же ему предлагалось отправиться в несуществующую страну, и обман рано или поздно раскроется. Точка перехода на грань Африки, к которой он собирался дойти один, а потом вместе с шейхом, находилась в нескольких днях пути, но сбежать ему явно не удастся, тем более что внешность его здесь тоже слишком заметна.

Впрочем, до отправки экспедиции было ещё далеко, и пока Богдан решил жить по плану, предложенному мэтром Чжу Цзы Ченом – а дальше видно будет. Кто знает, как повернутся дела?

Через четыре дня его пребывания в Фучжоу состоялся приём у императора. Он не принёс для Богдана ничего нового – император выслушал его рассказ, выслушал комментарии Чжу Цзы Чена и милостиво соизволил повелеть готовить экспедицию в далёкую страну, установление дипломатических и торговых отношений с которой сулит такие интересные перспективы.

Дни потянулись за днями. Богдану была отведена комната в своеобразном общежитии-гостинице – двухэтажном здании с открытыми террасами, где располагались покои для учащихся университета и приезжающих в университет для работы учёных из провинций. Он был практически свободен, если не считать того, что почти везде к нему был приставлен слуга самой обычной внешности, но, присмотревшись, Богдан по движениям и общему облику сумел рассмотреть в этом человеке подготовленного бойца восточных единоборств. Помогло этому его понимание китайского языка и несколько замечаний, сделанных мэтром слуге в присутствии Богдана. Ясно было, что, несмотря на сложность с побегом из-за его внешности, его, тем не менее, контролируют.

Приставленный слуга не говорил по-арабски, так что общаться, не раскрывая своего знания китайского, Богдан мог лишь на языке жестов. Слугу звали Линь Бао, он улыбался Богдану, охотно называл нужные слова и фразы на китайском, но внимательно следил за всеми перемещениями гостя-пленника по территории университета.

Начал обучение Богдана китайскому языку и мэтр Чжу Цзы Чен. Это явилось решением проблемы «легализации» его знания китайского, и учитель не переставал удивляться понятливости ученика и его способностям.

Примерно дважды за время пребывания Богдана в университете мэтра навещали компаньоны Ань Чао и Ли Юань, живо интересовавшиеся своим участием в планируемой экспедиции. Купцы встречали Богдана как старого знакомого, и очень обрадовались, услышав о его успехах в изучении китайского языка.