Странник поневоле

Граната сработала, но Богдан находился на предельном расстоянии от точки «взрыва», и его ощутимо ударило гравитационным импульсом. В глазах потемнело, но он не потерял сознания, а тем, кто находился внизу, пришлось плохо. Но тут случилось то, на что Богдан не рассчитывал: гравитационный импульс надломил одну из несущих ветвей, поддерживавших настил, сооружение накренилось и сползло вниз на останки дикарей.

Матерясь и чертыхаясь, Богдан шмякнулся о землю. Падение немного смягчили ветви настила, которые упали прежде него, но удар получился впечатляющим. Если бы не укреплённые во время первичной медицинской коррекции скелет и мышцы, скорее всего, он получил бы серьёзные травмы и переломы. В любом случае, правую ногу, кажется, он подвернул, а из носа лилась кровь, то ли от удара, то ли из-за контузии при распространении гравитационного импульса. Разорвавшийся при падении бурдюк окатил его водой, что немного помогло придти в себя.

Несмотря на это, Богдан не выронил лучемёт, а вот вторая оставшаяся у него гравиграната, вылетела изо рта при падении. Поэтому почти мгновенно он вспомнил про гранаты, рассыпанные из узелка, и начал шарить в траве и ветках упавшего настила в надежде найти хоть что-то. Ему повезло – он почти сразу нащупал одну горошину, которую снова сунул за щеку.

Дальнейшие поиски гранат ему пришлось оставить, так как в него полетели-таки стрелы, копья и дубинки, которые уцелевшие охотники и даже женщины начали пускать в него. Одно копьё чиркнуло по плечу, выдрав клок рубашки вместе с куском кожи. Попади оно на несколько сантиметров ниже, и землянин получил бы серьёзнейшее ранение.

Припадая на повреждённую ногу, Богдан схватил крутку, которая могла пригодиться, отбежал за дерево и, проверив установку лучемёта, переключил оружие на более низкий уровень, чтобы поберечь заряд и чтобы убивать поменьше людей, особенно уже теперь, когда племя и так понесло ощутимые потери. Быстро высунувшись из-за «баобаба», он поджёг лучом кучу шкур и каких-то шестов, наваленную метрах в двадцати от дерева, и побежал в саванну, укрываясь за стволом огромного дерева.

Его поразило, что выстрелы из лучемёта не вызвали какой-то поголовной паники среди дикарей. Видимо, большинство примитивных народов, как и животные, реагируют на звуки гораздо сильнее, чем на убийственные, но почти невидимые проявления. Будь у Богдана простая двустволка, она бы произвела, скорее всего, куда больший эффект, так же как когда-то малоэффективные, но громкие мушкеты испанцев в Америке.

Когда он достиг первых кустов, то изменил направление, возвращаясь на азимут движения к вожделенной точке перехода. Карта его осталась в куче упавших ветвей, но теперь она ему была уже не столь нужна – он точно знал, куда двигаться.

Когда прошёл адреналиновый выброс, Богдан почувствовал, как болят повреждённая лодыжка и рана от копья. Он всё сильнее припадал на правую ногу, из раны лилась кровь, а впереди было почти пятнадцать километров дороги через саванну.

Обернувшись, он увидел столб дыма, всё ещё поднимавшийся там, где осталось стойбище охотников. За ним никто не гнался, и Богдан пошёл шагом, ковыляя под лучами солнца, которое стояло уже высоко.

Всё сильнее давала себя знать боль в раненом плече. Осмотрев рану, Богдан увидел, что она глубже, чем он оценил сначала. Кровь не останавливалась, и ему пришлось оторвать оба рукава рубашки, чтобы хоть как-то перевязать себя и не слабеть от потери крови. Он понимал, что скоро захочется ещё и пить, но гнал эту мысль, теша себя сознанием того, что до точки перехода осталось не так уж далеко.

Ему пришлось оторвать от рубашки ещё кусок, чтобы изготовить повязку на повреждённую лодыжку. Китайский сапожок пришлось надрезать, поскольку обувь не надевалась на повязку, но теперь он мог идти чуть быстрее.

Из-за очередной группы кустов раздалось рычание, и оттуда показалась морда зверя. Это была огромная собака с большими ушами и чёрной мордой. Животное очень напоминало гиену, но имело два длинных клыка, торчавших вверх из нижней челюсти в противоположность тому, как у саблезубого тигра клыки торчали из верхней. Это и более вытянутая, чем у земной гиены морда, с почти плоским кончиком носа, делало зверя похожим одновременно и на кабана.

Насколько знал Богдан, гиены не нападали на живых, а довольствовались падалью. Эта же тварь, облизываясь, следила за ним, очевидно привлечённая запахом крови. Недолго думая, землянин выстрелил, и шкура зверя задымилась, а сама кабаногиена с трудом устояла на ногах от лучевого удара. Здесь Богдан лишний раз понял, что на примитивный мозг действительно лучше всего действует звук: даже получив сильный ожог и удар, но удар беззвучный, зверь упрямо попёр на предполагаемую добычу. Только будучи ослеплённой повторным выстрелом, кабаногиена заскулила и завертелась на месте, делая движения лапами, словно хотела очистить морду от чего-то, что жгло и мешало ей видеть противника.