Странник, пришедший издалека

«Верно, – подумал он, – распылять – не строить». Кто-то когда-то создал двеллеров – Древние, как полагает Джамаль, или каприз природы, но и в том, и в другом случае эта странная раса возникла не в один день; как, впрочем, и земное человечество, она развивалась сотни тысяч лет, быть может – миллионы. И свою огромную сферу, символ могущества и торжества разума, сархи создавали тысячелетиями, научившись за это время и другим вещам – таким, как путешествия сквозь тайо и операции над сознанием своих жертв. Вероятно, они овладели тайнами тяготения, научились создавать конвертеры-преобразователи, о которых говорил Джамаль, а с их помощью – или каким-то иным способом – получали материалы с удивительными свойствами; например, то вещество неимоверной прочности, из которого был собран каркас гигантской сферы, или серебристую ткань, непроницаемую для лазерного луча. Все это было достойно восхищения, ибо доказывало, что эта раса, пусть не принадлежащая к Древу Гуманоидов, стремится жить и творить, а значит, цели ее понятны, объяснимы и близки любому из звездных народов, в том числе и земному человечеству.

Да, все это было бы достойно восхищения, если б сархи нашли иные способы, позволявшие обрести индивидуальность… Не вселенский грабеж, а что-то другое, более изощренное и к тому же безопасное для остальных галактических рас… Но путь грабежа являлся самым легким и простым, и Бесформенные избрали его – а потому их следовало уничтожить. Распылить! И Скиф был совершенно уверен, что для выполнения этой задачи не потребуется ни тысячелетий, ни даже сотен лет. Распылять – не строить! Вопрос лишь в том, что распылять, где и когда…

Но если б сейчас в руках его было какое-то фантастическое оружие, неимоверной мощности излучатель, способный одним импульсом уничтожить всю эту расу грабителей-метаморфов, и их Великий План, и их рукотворную сферу вместе с алым солнцем и материнской планетой – если б все это было в его власти, он не сумел бы сказать, удалось бы ему коснуться спуска. С одной стороны, распыляющий импульс был справедливым возмездием, заслуженной карой; с другой – деянием необратимым, означавшим гибель миллиардов разумных существ, уничтожение их тысячелетнего труда и, следовательно, торжество энтропии.

А также в любом случае этот выход оказался бы самым простым – столь же простым, как путь насилия и грабежа, избранный сархами для обретения индивидуальностей…

– Ложись и спи, светловолосый, – сказала Сийя, погладив теплой ладошкой его щеку. – Ложись и спи. Пусть Джаммала и Cap'Arocca тоже спят. Много разговоров, много тревог… Надо отдохнуть. Я посторожу…

Она не отняла ладони, и Скиф, погружаясь в сон, продолжал чувствовать ее тепло, твердые валики мозолей у пальцев и горьковатый аромат степных трав. Потом темные глаза Сийи распахнулись над ним ночными небесами Амм Хаммата, и он увидел, как над равниной встают три луны – багровая Миа, серебристый Зилур и крошечный юркий Ко.

«Три луны… – уплывая в дремоту, подумал он. – Значит, пришло время любви… любовь сильнее ненависти… любовь творит новую жизнь… а жизнь должна торжествовать всегда…» Он спал.

Глава 12 СИЙЯ АП'ХЕНАН

Она сидела на холодном полу, привычно скрестив ноги и положив на колени обнаженный клинок. Трое мужчин спали у стены – ее светловолосый и два его родича или друга, князь Джаммала и второй, которого звали то Сар'Агоссой, то Панилычем. Она глядела на них.

Распадись и соединись! В этом мире следовало поглядывать не только на мужчин, но и по сторонам! Опасность здесь грозила отовсюду; в любой миг из зеленого пятна могли вынырнуть демоны, похожие или непохожие на людей, но одинаково омерзительные и опасные; в любой миг они могли призвать всесокрушающий вихрь – не тот, Небесный, который принес Безмолвных Богов, а смертоносный ураган, сокрушающий плоть и кости; в любой миг тело могло сделаться легким, словно сухая травинка, и взмыть к потолку от самого слабого движения. Но Сийя ап'Хенан не боялась; Сестре Копья не пристало бояться.