Странник с побережья

— Вне всякого сомнения, — кивнула Изабелла. — Перед написанием каждого номера, каждой песни, каждой арии я внутренне настраиваюсь на подобные яркие вспышки. Этот огонь, что зажигается в душе всякого творческого человека, хотелось бы донести до зрителя. Спасибо, Стивен, за удачное сравнение.

— Удивительно. — Режиссер снял очки. — Мне кажется, что даже сейчас, когда мы обращаемся к теме постановки, музыке, воспевающей любовь, я чувствую напряжение в воздухе. Неужели оно исходит от аппаратуры компании Би-би-си?

При этих словах все непринужденно рассмеялись, а Стивен взял Вероник за руку.

Изабелла бросила на актрису испуганный взгляд, в котором сквозил немой вопрос: «Ты ему рассказала?» Вероник отрицательно покачала головой.

— Стивен Тернер, — произнесла Вероник, — невероятно тонкочувствующий человек, который черпает вдохновение буквально из любого события. С ним никогда не бывает скучно. Эмили, моя героиня, — обычная женщина. Я рада возможности сняться в этой роли и сделаю все от меня зависящее, чтобы фильм получился как можно более трогательным. Я хочу выразить любовь, которая принесла Эмили счастье, через взгляд, движение, тон голоса. Если мне это удастся, я буду считать, что пленка потрачена не напрасно.

— Чудесно, большое спасибо всем, — произнес журналист. — К сожалению, время передачи подходит к концу. Наши слушатели наверняка получили удовольствие от встречи с такими интересными людьми. Впрочем, у меня еще есть несколько коротких вопросов к автору мюзикла. — Он повернулся к Изабелле: — Слушателям и зрителям интересно, что может послужить толчком к тому, чтобы вам пришла в голову та или иная мелодия? Та или иная строка? Ведь вы обладаете поистине уникальным талантом — пишете не в соавторстве с поэтом, а сама!

— Никаких проблем, — ответила Изабелла низким грудным голосом. — Представьте, два человека смотрят друг на друга. На полу лежит шерстяной ковер, в камине потрескивают дрова. В пляшущем пламени очага рождается страсть, которая невольно передается созерцателям этого вечно завораживающего действа. И вот уже рука тянется к руке, а тела начинают трепетать. Влюбленные тонут в глазах друг друга. И остальной мир меркнет. Так вспыхивает любовь. Но не всегда рядом есть человек, способный разделить твои грезы. Значит, вдохновению требуется выплеснуться на бумагу, и здесь важно поймать момент, пока собственные эмоции еще не остыли…

Едва интервью закончилось, Дилан побросал в свой кейс документы, схватил Изабеллу за руку и потащил к выходу. Журналист, Стивен с Вероник и Стелла были поглощены какой-то малозначительной беседой, и, похоже, исчезновения пары никто не заметил. Двери лифта были открыты. Дилан буквально втолкнул Изабеллу в кабину, нажал кнопку. Двери сомкнулись.

«Почему мы едем наверх? — думала Изабелла. — На восьмой этаж? Там только зимний сад, где проходят вечеринки…»

Но в этот момент она перестала о чем-либо думать, потому что Дилан прижал ее к стене и страстно приник к ее губам. Изабелла почувствовала, как ее охватывает трепет. Она любила и желала Дилана. Здесь и сейчас же!

— Ты так внезапно исчез, — проговорила она, подставляя Дилану лицо.

— Я все объясню, — бормотал он, — позже. Как мне тебя не хватало!

Изабелла прижалась к нему, скользнула ладонями под рубашку, попыталась расстегнуть «молнию» на его брюках. И в этот момент лифт остановился на восьмом этаже.

Дилан отреагировал мгновенно. Прежде чем створки лифта разъехались в стороны, он нажал на «Стоп». Загорелась красная кнопка. Лифт замер, но двери не открылись.

Свет погас, и теперь замкнутое пространство освещалось лишь тусклым отсветом аварийных лампочек, расположенных под потолком. Изабелла, прежде обожавшая заниматься любовью при полном освещении, сделала для себя открытие: если нельзя увидеть практически ничего, начинаешь острее чувствовать запахи и придаешь большее значение звукам. И она наслаждалась, слушая учащенное дыхание Дилана, когда он расстегивал пуговицы на ее костюме и блузке. Ей понравилось, с каким тихим шелестом упала юбка, как вслед за ней полетел пиджак, как шлепнули по истоптанному полу босые ступни Дилана (и когда он только успел сбросить ботинки?), как звякнула пряжка ремня, стукнувшись о металлическую дверь. Подумать только, прежде ей не приходилось обращать внимание на то, как скрипит серебристая обшивка кабины, если прижаться к ней! Ни в одной из песен Изабеллы не было ни слова о том, как жалобно трещит под напором нетерпеливых пальцев тонкое кружево бюстгальтера, с каким беспомощным отчаянием разлетаются в стороны крохотные крючочки…

А запахи! О, в каких изысканных выражениях надо бы описать тот ни с чем не сравнимый аромат мужского тела, которое предвкушает слияние с подвластной ему, покорной и нежной женской плотью! Этот аромат страсти не заглушает даже самый стойкий и дорогой парфюм. Это запах возбуждения, обещающий невиданные удовольствия и путешествие в мир первобытных, и потому еще более восхитительных, страстей.