Странники и Островитяне

— Глаза? Знаешь, не думаю, что я вообще заметила, какие у нее глаза. — Мать поглаживала мальчика по голове, знакомые интонации материнского голоса мягко успокаивали его. — Я помню только ее волосы. Они были черные, очень длинные и очень густые… И еще я помню странные монетки, в ее маленьком смешном кошельке… И я помню, как она смотрела на мои подсвечники… Теперь ты готов идти спать?

Но мальчик уже уснул на коленях матери.

На другой день цирк уехал из деревни. И следующую ночь Рыжик Браун снова спал спокойно. Но через несколько дней по дороге домой из школы он, к своему удивлению, услышал, как звон церковного колокола снова разносится по деревенской лужайке.

— А когда вернули колокол? — спросил он у матери.

— Разве ты не знал? Кто-то поговорил с людьми из цирка. Они вытащили его, перед тем как уехать. И ты никогда не угадаешь, как им это удалось, — его вытаскивал из реки один из их слонов, а сегодня мужчины повесили колокол на церковную башню. В твоем сне были слоны?

ЧАСТЬ 3 Ориентация и дезориентация

Я прячусь среди высоких балок, чтобы ты не мог заметить меня, когда без стука входишь во владения мои. Еще немного, и ты увидишь меня, Лазарус, как только поймешь, куда нужно смотреть. Пока идет время, я развлекаюсь тем, что оставляю всюду подсказки, чтобы подразнить и ошеломить тебя. Сейчас мои небольшие уловки можно истолковать как досадные случайности, мелкие проявления небрежности твоих товарищей. Но я предупреждаю тебя: если не сможешь прочитать это послание, мне не останется ничего иного, как подбрасывать вам подсказки посущественней, пока наконец ты не станешь относиться ко мне с большим уважением. Ты можешь быть уверен: я сделаю все, что нужно, пока не заставлю тебя обратить на меня внимание. Ибо ты должен заметить меня, Лазарус. Другого пути нет, и ты сделаешь это.

Хотя за все то время, пока ты и твои люди расчищают сад, считают и сортируют, я довольствуюсь тем, что остаюсь здесь, на самом верху дома, свешиваюсь со своей балки и вижу то, что можно рассмотреть в очертаниях далеких городов, лесов и гор.

Вокруг волшебника сгущаются тучи. Тучи, которые он не может увидеть, не может понять, что они значат и какое они носят имя. Ибо в облике и теле девушки Элис он смутно ощущает нечто, что тревожит и влечет его, нечто, что принадлежит тем сферам, перед которыми его интеллект бессилен.

Но мне ведомо то, что чувствует волшебник. Это нечто, что однажды тронуло его душу и после долго покоилось, скрытое в самых ее глубинах. И ведомо мне, что в девушке этой волшебнику чудится что-то связанное со мной. Ибо в подобном пересечении путей можно было бы почувствовать руку мою, в подобной встрече — уловить тень моего присутствия. Чувствует это волшебник, но смутно и только с помощью самой неразвитой из своих способностей. Может, кружит ему голову простое влечение, а может, прикосновение ледяной руки ужаса? Он не ведает. Возможно, в чувстве его скрыто и то и другое. Он борется, чтобы отстоять свое превосходство, но именно эту битву он обречен проиграть.