Странники войны

— Лучше бы керосина принес, моложавый.

— Не спасал я тебя, — снова заговорил старик, обращаясь к сержанту уже с порога. — Все вы герои, пока по лесам шастаете. А как поймают да возьмут за одно место...

— Не боись, отец-спаситель, я молчаливый.

— Семя иродово! Такое старое, что и могила не принимает, а гляди ж ты, и оно смерти боится! — искренне удивилась Ульяна, когда двери за Рогачуком закрылись. — Хотя что правда, то правда: за партизан немцы не милуют. Староста бумагу читал: будете помогать партизанам — немцы сожгут село. Близко они тут. Вон, в Гайдуковке полно их. И полицаев.

— В Гайдуковке?.. — вновь приподнялся на локте Крамарчук. — Вы часто бываете там?

— Так я же сама родом оттуда, — старуха налила из кувшина в кружку молока и протянула Крамарчуку. — Козье. Я его на дух не переношу, козлятиной воняет. Но ты пей. У нас несытно. Потом еще покормлю картошкой, а на ночь напою настоем из трав. Потом уже сам выползай. Захочешь жить — будешь жить, а нет такой воли — Бог простит... Я тебя и брать не хотела. По мне что фашисты, что коммунисты... И те, и те — нелюди.

— Веселый у нас разговор, — нахмурился Николай. — Всех одним кадилом обвеяла. Скажи лучше, ты Кристичей из Гайдуковки знаешь?

— Каких Кристичей? — удивленно посмотрела на него старуха, останавливаясь посреди комнаты. — Там их полсела, этих Кристичей — иродово семя цыганское.

— Мне нужна Мария Кристич. Молодая такая, красивая девка.

— Да уж понимаю, что не старухой интересуешься. Не та, не докторша, часом?

— Вот-вот, медсестра! — оживился Крамарчук. Ему с трудом верилось, что в этом селе кто-то мог знать их санинструктора.

— Там она, у родственников. Сама, правда, не гайдучанка. Из другого села. Километров за двадцать отсюда. Началась война, ее вроде бы тоже в войско взяли. А недавно тут объявилась. Где была до этого, никто толком и не поймет. Вроде бы где-то учительствовала.

— Это правда: учительствовала.

— Ну, правда — не правда — без меня разберутся, кому надо.

— Работает она где, в больнице?

— Прячется в селе. Чего-то боится.

— Мне очень нужно повидать ее. Завтра же. Как ее найти?

— Ага, я тебе, семя иродово, еще и девок водить буду.

— А ты и вправду ведьма, — незло признал Николай.

— С того самого дня ведьмовать стала, когда такие, как ты... Э, да что тебе говорить, — снова загрохотала чугунками Ульяна. — Племянника пошлю за твоей. Передаст, чтобы пришла, семя иродово.

Крамарчук хрипло рассмеялся. Эта странная старуха уже начинала нравиться ему.

— Но он-то сумеет разыскать ее?

— Объясню как — разыщет, — по-мужски пробасила старуха. — Не впервой.

Накормив Николая, она куда-то ушла, но вскоре появилась вместе с невысоким худощавым подростком лет четырнадцати. Когда паренек подошел к кровати, сержант увидел, что лицо у него исхудавшее, болезненно-желтое, с первыми проталинами морщин.

— Вот этот пойдет, — резко огласила старуха, словно стояла посреди шумной городской площади. И только сейчас Крамарчук отметил про себя, что голос у нее все еще довольно моложавый. — Он уже все знает.

— Скажешь, что здесь ее ждет один человек, — обратился к нему сержант. — От Беркута. Запомнишь? От Беркута.

— Тяжело, что ли?

— Но если будет спрашивать кто-нибудь посторонний, кто-либо, кроме Марии, ты должен говорить, что идешь к кому-то из своих родственников в гости. А кто послал и зачем — об этом ни слова. Понял?

— Тяжело, что ли?

— Разговорчивый ты мужик! Скажешь Марии, что буду ждать ее три дня. Три, не больше. Если меня не окажется в этом доме, тетка Ульяна будет знать, где я. Сам я идти в Гайдуковку не могу. Ранен и без документов... Все уяснил?

— Тяжело, что ли?

— Да что ты его учишь? — вмешалась хозяйка, провожая парнишку. — В войну они, иродово семя, рано взрослеют.

— И так же рано гибнут, — вздохнул Николай. — А сейчас это не ко времени.

34

Машина, в которой их неспешно преследовал человек в сером, исчезла на одном из лесистых виражей, поэтому к вилле «Орнезия» княгиня Мария-Виктория Сардони и Тото подъехали уже без «хвоста».

— Как вы думаете, почему этот джентльмен не стал сопровождать нас до ворот? — поинтересовалась Сардони, заставив Тото еще несколько минут постоять на аллее парка, с которой просматривался небольшой участок усеянной рытвинами подъездной дороги.

— Чем-то мы ему не понравились, — мягко улыбнулся в видовое зеркало капитан Грегори.

— Или, наоборот, решил, что мы вполне благовоспитанные граждане Итальянской республики, но время для знакомства пока еще не наступило.

— В таком случае нам следует смириться с мыслью, что определять время будет он, а не мы. Почему мы должны соглашаться с этим?

— В своих амбициях англосаксы неисправимы.

Постояв еще минуты две, Грегори приказал охраннику Кальваччо запереть массивные металлические ворота и никого не впускать. Кальваччо положил в рот порцию жевательного табака, лениво осмотрел пустынную дорогу и, переведя взгляд на вершину ближайшего холма, с презрительной ухмылкой процедил: