Странники

Сын Пространственника и Варсуйя! Странно, ему никак не удавалось почувствовать себя додоном, он ничего не помнил о том времени. Несколько ближе ему были те бледные образы, воплощения его бессмертной души, в плоть которых он облекался, пока бродил по земному миру. Они проходили перед его памятью долгой чередой - невыразительные, молчаливые призраки, в которых он не видел себя. Это были маски, под которыми он прятался - зачем? Почему после гибели Авель так и не вернулся в Стамуэн, к своей матери Варсуйя - как собирался? Он отправился в долгое путешествие во времени, от краткого воплощения к краткому воплощению - непомнящий самого себя и свое великое прошлое, утративший всё знание о мире, углубившийся во тьму человеческого невежества, с ощущением неизбежности смерти. Это было подобно изгнанию. Он, Искатель, сын Искателя, потерялся.

С оглушительной ясностью память высвечивает перед ним картины десятилетней давности... или сто миллионов лет? Варсуйя, её прекрасное, нечеловечески безупречное лицо, её тонкие, гибкие пальцы - она повернула к себе его лицо, и в длинных чёрных глазах её бесконечное изумление: у тебя Глаз Пространственника, ты сам Пространственник, зачем ты обманул меня?!

Он был единственным, кого не покинул Глаз во время перехода через Портал - все прочие потеряли его и пропали, сгинули во тьме Изнанки Бытия. Он единственный за все времена совершил переход и попал во дворец. А она не признала в нём сына - Авеля, который много лет назад ушёл из дома и не вернулся, скитаясь по миру в поисках неизвестно чего. Почувствовала что-то, но не признала.

Никак не мог Валентай представить Варсуйя своей матерью. Его родители были другие - земные мужчина и женщина. Два года назад они погибли при авиакатастрофе. Фактически они, выходит, ему вовсе и не родители, просто дали жизнь очередному телу, в которое вселилась заблудшая душа Авеля. Но именно их Валентай ощущал своими родителями, а вовсе не додонов. Никак не связывалось это в его сознании.

Уилл ворочался на том фантастическом ложе, которое ему предоставил дворец для сна, и никак не мог заснуть. Волшебное жилище как будто пыталось воскресить в своем хозяине память тех дней, когда тот прибыл сюда гостем, с Глазом Простраственника во лбу. Вся обстановка была та же, и даже ветер в открытых окнах колышет прозрачные занавески - как такое может быть в открытом космосе?! А Валентай думает: может, это вкусы Авеля побудили дворец создать такой антураж? Кому служит это изумительное жилище - Уиллу или молодому додонскому принцу, раз его отца звали Императором?

Не в силах более терпеть бессонницу, он встал и направился по роскошным покоям волшебного дворца ко всевидящему озеру - всё, как тогда! Это изумляло: события повторяются, только на новом витке они обретают новый смысл!

- Варсуйя, у меня много вопросов, - измученный Уилл обратился к додонке. Она как будто ждала этого неожиданного визита и без удивления кивнула.

- Иди сюда. Может быть, я смогу помочь тебе.

И вот он опять в этом чудесном додонском жилище - всё, как тогда, сто миллионов лет назад, только он уже не юноша и восторга того уже нет, а есть какой-то тяжёлый груз, как будто всю Вселенную взвалили ему на плечи.

Над додонским городом глубокая ночь, и светят удивительные луны, расцвечивая тёплую ночь в нежные, чувственные тона - примерно так выглядела ночь на Рушаре. Уилла посетило чувство дежавю.

Вот она перед ним. Сколько раз он пытался представить эту встречу, каким будет её лицо, когда она узнает в нём душу своего сына. Тот, кого она заботливо выращивала сотни тысяч лет в своем человеческом садке, чтобы принести в жертву жадной утробе Изнанки Бытия - её сын. Как сказать об этом? А может он ошибся и всё неверно понял?

Ничего, кроме сдержанного любопытства. За этим гладким лбом и внимательными чёрными глазами скрыто так много, но как подобраться к этой тайне? Что чувствовала она, вовлекая сына в эксперимент, который дал такой необычный результат? Или всё прошло нормально, потому что получилось? Это же жизнь длиной в бесконечность - у неё свои законы и свои отношения! Что он может предъявить Варсуйя, кроме неясных подозрений, непонимания и недоверия - яд, влитый Рушером ему в сознание.

"Что будет дальше? Куда уйдёт моя душа?"

"Я не действую, я только размышляю. С каким настроением я вступил в этот Поединок, с какой решимостью собирался нанести врагу удар - не сомневаясь, что Нечто придёт мне на помощь, подскажет в нужный момент, извлечёт из самой глубины моей души самое грозное оружие, чтобы поразить Неправду. И вот я растерян, сбит с толку - мой враг победил меня без боя! В чём моя слабость?"

Он молчал, не зная, что сказать, и как задать главный вопрос: а вдруг всё это ему только привиделось, только навеяно хитроумным, обольщающим гипнозом Рушера? Может, Варсуйя засмеется, когда услышит, что он вообразил себе, будто он есть душа её сына - додона?!