Странница в ночи

Интересно, подумала я. Он серьезно собирается отдать наследство? Что-то верится с трудом… Как же тогда он будет жить так, как ему хочется?

То ли у меня затруднены мыслительные процессы, то ли он ведет какую-то не совсем понятную игру, или третий вариант, который тоже вполне возможен, — мы имеем дело с шизофреником! И это меня, признаться, очень напрягает — поскольку с такими я еще дела не имела и совершенно не представляла себе, как с ними обращаться?! Конечно, мне крупно пока везло — дожила до двадцати трех лет спокойно и первый раз удосужилась встретиться с психом! Можно даже загадать желание… Оно напрашивалось само собой — больше никогда с психами не встречаться. Мне эти ребята никогда не нравились. Во-первых, не знаешь, как себя надо вести, а во-вторых, еще меньше знаешь, что они собираются сделать. Хотя о них и написаны целые трактаты, все-таки побудительные мотивы их странненьких действий остаются не очень ясны.

Воронов наконец-то еле слышно сказал:

— Послушайте, Володя, все, что вы делаете, может куда быстрее, чем вы думаете, привести вас в тюрьму или в психиатрическую лечебницу… Там вы вряд ли будете иметь возможность делать то, что вам хочется. Вы со мной не согласны?

Ага, значит, и его одолели сомнения в умственных способностях нашего мальчика!

Мальчик же рассвирепел:

— Ты меня что, дебилом считаешь? Да?

Кажется, Воронов сдуру сообщил, что именно так все дело и обстоит. Теперь я засомневалась и в его умственной полноценности. Ну, Сашка, кажется, ты влипла по первое число! Сидят в домике два полудурка, и тебе надо одного из них подвергнуть аресту, а второго выругать последними словами за неординарность мышления!

Вдруг раздался звук удара, потом Володя отвратительно выругался и проорал:

— Я тебя научу уважать Потоцких, козел!

— Послушай, — проговорил Воронов, — но ведь и я тоже — Потоцкий? Ты об этом не задумывался?

* * *

Последовала немая сцена. Наверное, парень был немного оглушен свалившимся на него чистосердечным признанием.

— Кто ты? — пробормотал он. — Разве ты не Шлендорф?

— Нет, — спокойно ответил Воронов. — Моя мать была дочкой твоего дедушки. Она вышла замуж за Воронова… Поэтому у меня, уж прости, фамилия моих родителей.

Володя некоторое время молчал, обдумывая услышанное, а потом вдруг решительно сказал:

— А мне до фонаря, Шлендорф ты или Потоцкий. Одного поля ягода… Хотите лишить нас с Никитой наследства. Ничего у вас не получится…

Я поняла, что теперь мое промедление, простите за банальную цитату, «смерти подобно». Пенс даже не успел меня остановить.

Поскольку я молнией ринулась к двери, вышибла ее ногой, спасибо ветхости бедняги, и, уцепив обеими руками свою «газовую» подружку, влетела в комнату с криком:

— Всем на пол! Быстро! Иначе — стреляю!

Я все-таки зажмурилась, потому что услышала голос Воронова-Потоцкого:

— Са-не-чка! Девочка моя, поверьте, я бы с удовольствием лег на пол, как наш с вами друг, но… Я привязан к стулу.

Открыв глаза, я увидела, что Володя валяется на полу бездыханным, что меня ужасно напугало, а Воронов привязан детскими прыгалками к стулу.

— Я его убила? — в ужасе спросила я.

— Да нет, что вы, не думаю… Впрочем, посмотрите.

Я осторожно подошла к этому дурню Володе и, наклонившись, потрогала пульс.

Все в порядке. Он был жив. Просто рухнул в обморок, насмерть перепугавшись моего разъяренного вида.

Я облегченно вздохнула. Развязав Воронова, я перетянула прыгалками Володины руки и ноги и позвала Пенса.

— Пенс!

Он уже был на пороге и озирался, щурясь от света.

— Что?

— Надо довезти этого парня до Ларчика!

— У меня же машина, — робко заметил Воронов.

Тут уж я не стерпела. У меня и так настроение было паршивое и ужасно хотелось реветь, а он еще начал тут как ни в чем не бывало предлагать свою машину!

— Ах, вы столь любезны! Предлагаете машину! Не пора ли мне умереть от благодарности?

Он вытаращился на меня в полном недоумении.

— Какого черта вы играли в партизана? — поинтересовалась я. — Вы что, соображаете плохо? Вы же влипнуть могли по самые уши — и вылезти не смогли бы, так и остались бы в этом дерьме! Что бы вы тут делали, не обрати я внимания на этого Потоцкого? Я вообще сейчас могла бы сидеть дома, попивая кофе и читая Вийона в подлиннике! Вам было так трудно сообщить нам свою степень родства с Потоцким?

— Са-шень-ка! — воззвал ко мне Воронов, сложив руки, как перед алтарем.

— Да пошли вы! — кричала я. — Сашенька… Вы представляете, что из-за вас я могла бы выстрелить в человека?! Я бы его нечаянно убила, и что тогда?! Да вас за это Лариков пришибет, и правильно сделает, между прочим!

— Господи, Сашенька, да чем бы вы его убили? Газовым пистолетиком? У него-то, в отличие от вас, была отнюдь не такая безвредная игрушка…

Он достал из кармана Володиной куртки старинный револьвер.

— Наследство от Михаила Андреевича, — грустно усмехнулся он. — Знал бы он, как начнет распоряжаться им один из его потомков… Вы когда-нибудь слышали про вырождение рода, Сашенька? Взгляните на этого парнишку — и поймете, что это такое. Один из последних Потоцких-Карниловых. Господи, до чего жаль бедную Антонину Ивановну!