Странное наследство

Оливия представляла отца и мать самой замечательной парой на свете! Ей казалось, что они любили друг друга так горячо и сильно, как, наверное, не умеют любить другие простые смертные! Невозможно представить, если бы вдруг ее отец продал свою «звездочку» Эстер в публичный дом! И жил бы на эти деньги! Вел какие-то торговые дела! Закупал товары! Пет, она верила, что ее отец — самый замечательный мужчина на свете! Он любит ее! И, конечно же, он никогда не изменял памяти своей Эстер. И не посещал публичные дома! Не спал с продажными женщинами! Не торговался с. уличными шлюхами!..

Но откуда она это знает? Почему считает отца непогрешимым порядочным мужчиной? Почему так уверенно и убежденно рассуждает об этом? Между прочим, Берни Дугласа отец тоже считает порядочным мужчиной. Но Берни не скрывает того, что посещает проституток.

Да, именно мужчины навязали обществу законы, удобные лишь для них самих. Навязали нагло и беспардонно всему миру свои собственные понятия о чести и морали! Навязали только потому, что женщины физически слабее их!.. Мужчинам очень легко оправдать свою половую похоть особым физиологическим устройством собственного организма! Самое смешное, что многие женщины соглашаются с этим и мирятся! А Мэган в последнее время уже не злит ее, а вызывает чувство сожаления и сострадания. Судя по всему, эта девица и не мыслит себе другой жизни. Она даже не ропщет на свою неудачливость.

Но что если и отец Оливии совсем не таков, каким она представляет его себе? Может, поэтому она и ненавидит Берни Дугласа, когда тот отправляется в салун! И ревнует к той же Мэган, когда девица откровенно заигрывает с ним!.. И почему она все чаще и чаще сравнивает этих двух мужчин, так много значащих для нее?! Зачем ей нужно это сравнение?!

Оливия понимала, что Берни Дуглас совершенно завладел ее мыслями. Даже об отце она не может думать, когда на горизонте появляется всадник на диковатом жеребце, все время косящем в сторону фиолетовым глазом! Ей хочется касаться волос мустангера, вычесывать пыль из светлых прядей, вдыхать терпкий и резкий запах мужского пота… Ощущать под ладонями упругие мышцы сильных плеч и груди, поросшей вьющейся шелковистой растительностью… И, в принципе, ей плевать на то, что он открыто справляет по дороге малую нужду! Она знала, что делает он это лишь до поры-до времени! Стоит ему узнать о том, что Оливия — девушка, как все сразу же переменится. Берни мгновенно станет стеснительным и стыдливым.

А уж если она позволяла себе пофантазировать о том, какая у Берни Дугласа тонкая и гибкая, точно у танцора, талия, втянутый плоский живот, маленькие упругие ягодицы и длинные стройные ноги, то ей становилось совсем плохо! В груди разгорался такой огонь, что, казалось, прикоснись она ладонью — и ладонь вспыхнет, словно смолистый факел! И чем чаще она видела Берни, тем жарче полыхало пламя в ее груди и теле! Горели щеки, горели губы, что-то сжималось и пылало внизу живота! И Оливия понимала, что затушить этот огонь, сжигающий ее внутренности, сможет только один человек в мире! И имя ему — Бернард Дуглас!

— Берни! Берни! — почти простонала она, прижавшись щекой к морде Дейзи. — Как я ненавижу его, Дейзи! Как ненавижу, что он ничего не понимает! Не понимает, что я женщина! — слезы снова брызнули у нее из глаз. — Дейзи, что мне делать?

— Прежде всего, не плакать! — миссис Мартин положила руку на плечо Оливии, погладила по коротким кудряшкам. — Чудные у тебя волосы, девочка! А твои прелестные синие глазки сведут с ума кого угодно! Представляю, какие замечательные детки родятся в свое время у тебя с Берни!

— Милая миссис Лиззи, что мне делать? Подскажи, что мне делать? — Олив положила голову старушке на плечо, вдохнула аромат пряных трав и ванили, идущий от рабочего передника женщины. — Мне так не хватает бабушки! Она бы посоветовала мне что-нибудь… От твоего фартука, миссис Лиззи, пахнет точно так же, как от бабушкиного!

— Отлично понимаю тебя, Олли! Ты будущая женщина! А женщине всегда хочется к кому-то прислониться! Более сильному, ласковому, нежному! И выплакаться! И порадоваться! Боюсь, что бабушка взвалила на тебя непосильную ношу — быть рядом с любимым человеком и ни словом, ни делом не дать ему понять о разрывающих тебя чувствах! В тебе уже созрела страстная и ревнивая женщина, Олли!

— Почему мужчину, если он открыто проявляет свои чувства к женщине, никто не осуждает, миссис Лиззи?! А если я начну увиваться возле Берни Дугласа, то меня назовут навязчивой кокеткой, шлюшкой и прочими не слишком приятными именами!

— Так уж устроено наше общество, Олив! И женщинам приходится мириться с этим! Но если уж Берни Дуглас однажды полюбит тебя, то это чувство будет вечным. По крайней мере, мне так кажется!

— Ну почему? Почему он не понимает ничего? У меня все болит, Лиззи! Грудь, живот! — Оливия с надеждой посмотрела на собеседницу. — Как сделать, чтобы не болело, Лиззи?