Странное пари (СИ)

- И правильно! Уверен, вы будете счастливы! Я не лезу с советами и не собираюсь учить тебя. Не сомневаюсь, ты всё сделаешь правильно…

Дядя Ден нежно посмотрел на Мари.

— Ну, по крайней мере, я теперь понимаю, зачем у меня в квартире поставили эту офигительную кровать. У Лидии и Тома в спальнях всё гораздо скромнее. Как я понимаю, Вы с самого начала имели в виду свои… авантюристические планы. Единственно, чего я не понимаю — что бы Вы предприняли, если бы я не выдумала это дурацкое пари?

— Ничего, клянусь! Я не сомневался, что всё пойдёт в нужное русло. Не тем, так другим образом.

— Ох, дядя Ден, дядя Ден…

ГЛАВА 18.

С того памятного разговора прошло почти три недели. Три недели персонального ада профессора Грэга…

Сначала он ужасно злился на эту «мисс Финтифлюшку». На её нахальное спокойствие и дурацкую манеру говорить то, чего от неё не ожидают. Вместо, теперь таких желанных для него упрёков и стенаний, которые продемонстрировали бы хоть какие-то чувства Мари, она посмела НАСМЕШЛИВО ИЗВИНЯТЬСЯ!!! Что это, вообще, такое?!

Он намеренно, чтобы смутить девчонку и, хоть как-то, скрыть собственное смущение, переиначил ту встречу, практически, обвинив её в совращении. И что? Что сделала она?!!! Непредсказуемая нахалка!!!

Через пару дней, немного поостыв, Грэг позволил себе проанализировать детали разговора. Он, в привычной для себя манере, аккуратно «распределил» по группам все витки… кхм… беседы, вычленив несколько важных для себя моментов.

Во-первых, это, конечно, то, что никаких нежелательных последствий ночного безумства, слава Богу, не будет.

Во-вторых, кажется, на него никто не сердится… или нет? Она не потребовала объяснений, не спрашивала, почему он ушёл и что будет дальше. Не выпытывала, что он чувствовал тогда и как относится к ней сейчас… Это ведь точно означает, что он, с её точки зрения, никому ничего не должен, правда?

В-третьих, хоть он и предложил это в довольно ехидной форме, но девушка, кажется, не отказалась от предложения ещё как-нибудь заняться необременительным и, как она сама сказала (да, я чертовски хорош!) фееричным сексом. Чем плохо?

Профессор даже какое-то время пребывал в некоторой эйфории от результатов «анализа». Как раз после «анализа» и его приходом на ужин… Все три минуты…

А потом всё и началось… Вернее, всё «началось», скорее всего, сразу после разговора. Просто Алекс эти пару дней ходил, погружённым в себя, не замечая окружающих.

Первым тревожным «звоночком», на который профессор так легкомысленно не обратил внимания, была приветливая (чёрт, возьми, ПРИВЕТЛИВАЯ!!!) улыбка Мари, когда они с Алексом столкнулись в дверях столовой. Девушка ему улыбнулась и упорхнула на своё место.

А он-то, дурак, тогда ещё подумал: вот, мол, как всё прекрасно складывается! Действительно, всё хорошо и без обид!..

Правда он за весь вечер так больше и не поймал ни одного её взгляда. Но это же ничего не значит! Она всегда болтает, как трещотка с этими своими Лидией и Томом, ничего не замечая вокруг. О чём только этот идиот ей постоянно втирает? Наверняка, о своей неземной любви к «городской дамочке». Даже без сомненья! Нытик-неудачник.

И только дня через три профессор-дурачок (Да, допустим, я дурак!) начал о чём-то догадываться… Каждый день… КАЖДЫЙ ДЕНЬ!.. Мари была с ним неизменно приветлива. (Не демонстративно вежлива, а, именно, при-вет-ли-ва!). Она с тёплой улыбкой здоровалась с ним при встрече. Но, тут же, моментально «переключалась»: на подошедшего студента, на ручку двери, за которую в тот момент взялась, на какие-то свои дела, по которым она тут же внезапно спешила.

На Александре она не «задерживалась» ни на одну лишнюю секунду. Улыбнулась и всё… нет больше никакого профессора Грэга. Исчез. И материально, и из её головы.

Всю вторую неделю Алекс провёл в попытках задержать её внимание на себе и на выдумывании поводов это сделать. Он отчитывал её по всякому поводу, придирался, ругал, предлагал обсудить организацию Хэллоуина…

Последнее она сходу с усмешкой отмела, беспардонно сославшись на то, что продуктивнее будет поговорить с кем-то, кто работает в школе дольше двух месяцев и хоть раз был свидетелем традиций интерната. (Ну да… это я лоханулся…могла б и не заметить!).

Что же касается поучений и выговоров, девушка внимательно выслушивала все претензии и упрёки. Ни разу не перебив и давая выговориться (Господи, да у меня столько слов нет, чтоб всё тебе высказать!). И всё это со спокойным и благожелательным видом. Затем согласно кивала, извинялась или обещала «подумать» (о чём, блин, тут ещё думать???) и снова куда-то спешила… (Спешила!… СПЕШИЛА, ТВОЮ МАТЬ!!!…. КУДА ТЫ ВСЁ ВРЕМЯ СПЕШИШЬ, МИСС СТОДЕЛКА???).

И, наконец, на третьей неделе у профессора окончательно сдали нервы. Он носился по школе, бешено вращая глазами, набрасывался на всех и каждого, специально разыскивал Мари и вываливал ей на голову все упрёки и претензии, которые, на тот момент, мог вспомнить. Большая часть их, вообще, к мисс не имела никакого отношения.