Странное происшествие на Тенистой улице

– Не смей приближаться сюда со своей шкурой зомби, чучело! – Нина пихает Эндрю, и тот чуть не падает со стула и рассыпает сухие кубики зелёной краски на ковёр. Ричи весело хохочет и отправляет в рот очередную порцию попкорна. Полагаю, втайне он радуется, что Нина наконец-то колотит кого-то другого, а не его.

Я отрываюсь от своего рисунка и улыбаюсь. Этот день наполнен вещами, которые происходят со мной в первый раз. Я первый раз в своей жизни рисую человека. Первый раз позволяю другим смотреть мои рисунки. Первый раз делюсь своим искусством с друзьями. Сначала было страшно, но теперь я счастлива. Получается, счастье тоже причиняет боль.

А ещё я впервые отмечаю Хеллоуин не во Флориде. Я не была уверена, что это будет здорово, но когда Эндрю, Нина и Ричи явились в костюмах, хотя мы уже вполне себе взрослые, я поняла: ночь будет что надо! Может, мы и не будем выпрашивать конфеты, как мой братик, но точно повеселимся всласть.

– Вау! Тесса, всё так здорово! – восклицает Эндрю, склоняясь ближе. Потом видит суровый взгляд Нины, вздыхает и убирает локоть подальше. – Не могу поверить, что ты это сделала, просто посмотрев на скульптуру.

Взглянув на рисунок, не могу удержаться от гордости. Даже без настоящего портрета Инес рисунок, как мне кажется, очень близок к оригиналу. Длинные волнистые волосы, или, как сказал бы Эндрю, «помятые». В них лента. Добрые глаза и милая улыбка маленькой девочки.

– Спасибо, – говорю я.

Нина дёргает ногами, пытаясь распутать подол своего длинного чёрного платья. Из-под него видны кроссовки «Найк». Когда она появилась в этом наряде, я вначале подумала, что она будет ведьмой, но следовало бы знать её получше. Роль ведьмы слишком скучна для Нины, слишком невыразительна. Очевидно, она взяла себе образ какого-то медиума. Предполагается, что много лет назад они говорили людям, что умеют общаться с мёртвыми. И хотя Нина по-прежнему выглядит для меня как ведьма, все эти спиритические штуковины имеют куда больше смысла для девочки, которая общается с призраками.

Я обращаю внимание на её обувь.

– Ладно, я понимаю, зачем тебе «говорящая доска», но при чём здесь «Найк»?

Нина быстро прячет обувь под подол юбки.

– Эй, вот только не надо обсуждать мою обувь! Согласно моим изысканиям, в восемнадцатом веке люди носили страшно неудобные туфли.

Я хохочу. Нина пытается сжать губы, чтобы не прыснуть от смеха, но потом всё-таки не выдерживает. До чего же приятно наблюдать, что она наконец-то покинула свою раковину. Вряд ли теперь я когда-нибудь увижу её круглые пустые глаза, а разговаривает она сейчас больше, чем обычно. Более того, предложение отметить сегодняшнюю ночь было её идеей!

– И что же, служители в Грейсленде собираются повесить это у себя? – спрашивает она, показывая на мой рисунок. – А где?

– Да. В приёмной. Прямо в прихожей.

Я добавляю немного розового щекам Инес. Совсем чуть-чуть, лишь бы придать её коже больше жизни.

Прошло три недели с тех пор, как я начала прикреплять к могиле Инес лист с её настоящим именем. И хотя я думала, что действую незаметно, служителям не понадобилось много времени, чтобы смекнуть, чем я занимаюсь. После того как я начала заходить на кладбище каждые несколько дней с листками и скотчем в сумке, они в конце концов вычислили меня и спросили, не я ли всё время наклеиваю надпись на могиле Инес.

К счастью, я рассказала им правду, иначе ничего бы у меня не получилось. И я не оказалась бы на обложке «Чикаго Сантаймс» вместе с Эндрю и Ниной и с историей об Инес. Настоящей историей. Я бы не встретила здесь ещё столько новых друзей. Я теперь даже не знаю, что с ними со всеми делать. И я бы точно не получила заказ нарисовать портрет Инес для фасада офиса на кладбище Грей-сленд. Его собираются установить там в её честь. Есть мнение, что свидетельство о смерти, найденное мной в доме, настоящее. И очень особенное. Нина была абсолютно права. Это то самое недостающее звено. Мама с папой отдали его в кладбищенский архив, чему я вообще-то обрадовалась, потому что хоть я больше и не боюсь Инес, однако свидетельство о смерти в доме вызывает-таки чувство страха.

Может, пройдёт время, и Инес не станут больше упоминать в книгах о привидениях или в Хеллоуин. Может, теперь её станут вспоминать так, как она того заслуживает, – как маленькую смелую девочку.

– Великолепно, дорогая! Просто великолепно! Может, когда вся эта история закончится, мы подумаем о том, чтобы отправить твои работы ещё куда-нибудь? – спрашивает мама. Она наклоняется, чтобы рассмотреть мой рисунок поближе, и нечаянно накрывает своим вампирским колпаком мою голову.

Я смеюсь, глядя на фальшивые клыки, торчащие у неё изо рта. Мама с папой наряжаются каждый год. И это не зависит от того, собираемся ли праздновать или они просто будут раздавать сладости: родители обожают этот праздник. Я отвечаю маме:

– Нет, у меня ещё не очень хорошо получается. В любом случае ты будешь первой.

Мама целует меня в макушку: