Странные клятвы

Но не успела понять причину беспокойства – Уор­филд лег рядом и крепко обнял, притянув ее голову себе на плечо. Мериэль вздохнула и вытянулась, поло­жив руку ему на грудь и вслушиваясь в биение его сердца. Адриан ласково поглаживал темные волосы жены, и тревога отступила от прикосновений его рук. Она даже не представляла, насколько устала, до тех пор пока не легла. Прошло несколько минут, и Мери­эль погрузилась в сон.

В комнате царил мрак, когда она вновь открыла глаза. Слышались веселые голоса пирующих, звон куб­ков и смех, но девушку это не интересовало. Все, что ее волновало – это присутствие мужа, ощущение его расслабленного тела, его теплота и едва слышное дыхание.

Когда Мериэль пошевелилась, Адриан поднял руку и отвел волосы, рассыпавшиеся по лицу.

– Чувствуешь себя лучше, дорогая?

В комнате стало прохладнее, но Мериэль согрева­ло тепло его тела. С видимой неохотой она села на постели.

– Гораздо лучше, однако твоя рука, наверное, ус­тала держать меня.

– Тысячелетие, проведенное в таком положении рядом с тобой, покажутся мне несколькими минута­ми, – Адриан потянулся, чтобы зажечь длинную све­чу на столе возле постели. Затем, повыше положив подушку на изголовье, откинулся на нее. Свет падал на его точеное лицо и серебристые волосы. – Хочешь поесть или выпить немного вина? Я приказал, чтобы здесь оставили еду и вино.

– Мудрое решение, – Мериэль улыбнулась, удив­ленная и тронутая его заботой. Даже расслабившись и находясь в тени, Адриан привлекал ее внимание, и девушка не могла отвести от него глаз.

Почему-то ей вспомнилось, как жарким летним днем они купались в реке, и образ его гибкого строй­ного тела был настолько ярким, что ей показалось, будто и сейчас он лежит перед ней обнаженный. Мериэль прекрасно знала, какие широкие плечи скры­ты под рубашкой, какие тугие и мощные мускулы, узкие бедра и тонкая талия.

Посмотрев на Адриана, она почувствовала, как что-то нежное и мощное шевельнулось в груди, и ожида­ние, мучившее ее целый день, возродилось с новой силой. Мериэль улыбнулась.

– Не еда и вино нужны мне.

В мозгу девушки неожиданно появилась фраза из песни Соломона[7]. Наклонившись, она взяла лицо мужчины в ладони и слегка коснулась его губ:

– Подари мне свои поцелуи, твоя любовь лучше вина.

Спокойствие Адриана мгновенно улетучилось при прикосновении ее губ, он схватил девушку и прижал к себе так, что та упала прямо на него.

– Я спал, но мое сердце проснулось, – нежно от­ветил он, цитируя дальше «Песнь песней». – Меня зовет голос моей возлюбленной: «Откройся мне, моя любовь, моя голубка, моя…»

В поцелуе мужчины воедино слились страсть, тре­бование отдать и получить. Казалось, он никогда не сможет насытиться ею, и Мериэль пыталась понять, сколько сил ему стоило сдерживать свои чувства и желание, чтобы сохранить ее честь. Его руки ласка­ли ее тело, и где бы они ни касались ее, девушка изгибалась, радостно удивляясь глубине чувств.

Их тела разделяла лишь тонкая материя, но даже этого казалось слишком много. Руки мужчины нащу­пали подол рубашки, потянув вверх, остановились на округлости груди. Мериэль крепче прижалась к нему, и мужчина застонал от удовольствия. Быстрым дви­жением он снял рубашку.

– Ты прекрасна, любовь моя, ты прекрасна.

– И ты, – девушка улыбнулась – такая улыбка могла вызвать зависть и святой, и распутницы, – за­тем потянула за его одежду. – Твои губы самые слад­кие, ты самый прекрасный из всех мужчин.

Адриан сел, чтобы жене было удобнее снять с него рубашку. Эту задачу молодая графиня выполнила с видимым удовольствием, нежно касаясь пальчиками обнаженной кожи. Даже легкие, едва ощутимые при­косновения ее рук вызвали в Адриане огонь жела­ния.

И снова молодые люди оказались друг с другом наедине, совершенно обнаженные и лишенные стыд­ливости, словно Адам и Ева в раю. Хотя любовь, ко­торую Адриан испытывал к Мериэль, была чувством гораздо более глубоким, нежели страсть, желание являлось самым лучшим способом доказать, что она держит в руках его сердце и душу. Вид тонкого, хруп­кого тела девушки заставил его дрожать от нетерпе­ния и боли.

Отбрасывая назад ее темные длинные волосы, что­бы видеть все тело любимой, он сказал:

– Я так давно и с таким нетерпением ждал тебя, что теперь твое присутствие кажется сном. Но мне еще не приходилось видеть столь яркий и живой сон, как сейчас.

– Но я не сон, не мечта, я твоя жена, – возразила Мериэль, глядя на него огромными голубыми глаза­ми, горя от желания. Улыбка стала еще шире, когда она процитировала:

– Его левая рука должна быть под головой, а пра­вая должна обнимать меня.

Адриан рассмеялся и повиновался, целуя и лас­кая жену.

– Как прекрасно и приятно твое искусство, моя любовь, источник моих наслаждений.

Адриан искренне радовался тому, что не в первый раз они исследуют тела друг друга, потому что сей­час его сердце замирало от радости, чувствуя знако­мые линии. Ласкать живот, нежную кожу бедер, исследовать влажную теплоту естества было самым приятным занятием на свете.