Странные люди (СИ)

— А вот об этом надо было думать заранее. — Дориан одним глотком осушил остатки чая и принялся изучать узор из чаинок, оставшихся на дне.

Ирка помнила, что оправдываться нельзя. По крайней мере, когда ввязалась в срач в соцсетях. Но тут, кажется, был другой случай.

— Я просто попросила, чтобы она перекинулась в… Ну, в того, кто точно меня защитит. Кому я верю, понимаешь?

Дориан так и замер с чашкой в руке. Он явно не был готов к таким откровенностям. Ирке даже показалось, что сейчас он вильнёт хвостом, как пёс.

— Слушай, я, конечно, польщён и всякое такое, но… — Он опустил глаза, не решаясь взглянуть на напарницу. — Понимаешь, у нас с Без… Как бы сказать? У нас разные способы решать проблемы. И репутация разная. Я бы не стал вот так сразу рвать вампира на части. Сначала предупредить, припугнуть, поговорить, если есть возможность. Ты сама знаешь. И другие это знают! Репутация.

— А Без, значит, тебе её подмочила?

— Что-что сделала? — переспросил Дориан.

— Подмочила, — поспешила объясниться Ирка. — Испортила то есть.

— Ну да, вроде того… И теперь держать всю эту нежить и нечисть в рамках будет немного сложнее. Раньше они знали, что я могу быть жестоким, но справедливым. Теперь этого не будет…

Тяжёлый разговор прервала восьмибитная мелодия. Ей был нипочём ни бабушкин шкаф, ни стены двух комнат, ни тем более какой-то жалкий кожаный плащ. Высокие ноты пробивались сквозь все преграды.

Дориан бросился за мобильным, и дальше Ирка слышала только его низкий голос: «Да, да, конечно, узнал. Да, да. Мы возьмёмся! Да, договорились»

Несколько минут спустя напарник вернулся в столовую. Выглядел он всё ещё расстроенным, но в глазах уже замелькали весёлые чёртики. Это значило, что ему предложили что-то на редкость увлекательное.

— Там твой малахольный звонил! — Дориан хитро подмигнул Ирке, а её сердце пропустило удар и провалилось в область желудка. От удивления она забыла привычно возмутиться «ничего он не мой».

— Как там его? Стасик? Сашик?

— Славик.

— Во-во, Славик. Он там опять куда-то влип. Говорит, нужна наша помощь.

СУККУБЫ В "ЗАЗЕРКАЛЬЕ"

Славик лежал на спине и смотрел в потолок. Рядом, разметав волосы по подушке, спала Юля. Сладкая, нежная, родная Юля, которая была с ним в последний год. И когда он был почти здоров, и когда почти умер перед Новым годом. Она терпела эти его «накатило», останавливала, успокаивала, даже один раз водила к врачу. Врач не помог, но и на том спасибо.

И вот теперь он наблюдал, как жёлтый свет фар расползается по синим стенам, и убеждал себя, что всё ещё любит Юлю. И чем больше он старался, тем хуже у него получалось.

Юля была с ним в тот страшный вечер, когда музыка в его голове наконец умолкла. Держала за руку, поила горькой дрянью, не подпускала к открытому окну…

Он искал в своей душе хоть какое-то чувство, хоть крохотный отблеск былой симпатии, но находил только благодарность.

Этим вечером после умеренно горячего секса (он старательно изображал страсть) Юля спросила:

— Может, съедемся?

Он поцеловал её в ушко и загадочно улыбнулся.

— Снимем квартиру, поживём как взрослые, — на этих словах Юля тихонько хихикнула.

Тут бы ему изобразить что-нибудь в духе «кончил и уснул», чтобы уйти от непростого разговора, но Юля знала его как облупленного и этому трюку всё равно бы не поверила… Так что Славик задумался и ответил:

— Давай я на работу устроюсь, и тогда обязательно…

Ему показалось, что он услышал тихий разочарованный вздох. Не более. Юля не шла на конфликты, не закатывала истерик, кажется, даже не повышала голос, по крайней мере, в его присутствии. Но всегда выходило так, что ему было страшно разочаровать её, сделать что-то по-своему. Вот и теперь…

— У меня есть деньги, немного, но на первый месяц и залог должно хватить… — Юля повернулась к нему, запустила в волосы свои пальчики, и Славик поплыл.

— Но я ведь… Я мужчина всё-таки, не могу жить за твой счёт! — пробормотал он, чувствуя, что ещё немного — и сдастся.

— Так что, может быть, рискнём?

Он первым впился в Юлины губы, что могло означать и согласие, и неопределённое «надо подумать», и тысячу других вещей.

«А может, я просто боюсь взрослой жизни? — убеждал себя Славик, изучая, как свет фар отражается в хрустальных подвесках люстры. — И мне только кажется, что я разлюбил её?»

***

Было у него и другое соображение, в котором Славик боялся признаться даже себе. Музыка, доносившаяся с той лесной поляны, музыка, пять лет сводившая с ума, стихла. Он по старой памяти прислушивался к своим ощущениям, ожидая, что зазвучит знакомая мелодия, но ничего не происходило.

С месяц Славик вообще не брал в руки гитару (тут мама и Юля поддерживали его), но, когда попробовал наиграть что-то из старого, это оказалось просто неплохо придуманной песенкой, не звало и не манило в другие миры. Тянущее чувство в груди пропало, он снова стал обычным человеком и мог начать жить с чистого листа.