Странные происшествия в бездымный день

— Муратов слушает. Что?! Ах, черт! Передай дружинникам мой приказ: разыскать! Срочно! Да, пусть попросят ее прийти сюда… Вот тебе еще новость, — укладывая телефонную трубку на место, сказал майор. — Тетушка Шура исчезла.

— А зачем ей исчезать? — удивился Назаров. — Разве она натворила что-нибудь?

— Не знаю, не знаю… — задумчиво проговорил Муратов. — Но именно в тот момент, когда она мне понадобилась — Шура исчезла со своего рабочего места. То, что она бросила работу среди дня — это само по себе ЧП.

— Точно, за последние двадцать лет тётушка Шура во время работы ни разу не отлучалась от своего газированного агрегата, — подтвердил Орест Михайлович.

Снова вонзился в уши телефонный звонок.

— Почему ты не сделаешь его музыкальнее? — поморщился Орест Михайлович. — У меня есть замечательный мастер по теле…

Он не закончил фразы, увидев, как, едва приложив трубку к уху, застонал Муратов:

— Черт подери! Ну и денек! Опять таинственное происшествие! На этот раз в зверинце! Только этого нам еще не хватало!

ПРОИСШЕСТВИЕ ТРЕТЬЕ. ГАИ КОНЕНКОВ — ПЕРВЫЙ, НО НЕ ПОСЛЕДНИЙ ТУНИК ГОРОДА НОВО-ДАРЬИНСКА

Туник (разг.) — сокращенно от слова «тунеядец», т. е. бездельник, живущий за чужой счет. Не путать с туника (см.).

Туника (лат.) — у древних римлян — одежда из льна или шерсти, род рубахи. (Из словаря.).

Материальная база двадцатилетнего оболтуса Гаи была довольна крепка: родители его давно жили врозь, и это обстоятельство давало их великовозрастному сынку массу преимуществ — мать и отчим старались в своих заботах о нем во что бы то ни стало перещеголять отца и мачеху.

Кроме того, за городом жила бабушка, которая души не чаяла в единственном внуке. А так как бабушка имела приусадебный участок, на котором бойко росли различные овощи и даже фрукты, то их реализация обеспечивала Гаи деньгами на карманные расходы.

Чтоб официально не прослыть тунеядцем, Гаи был оформлен домработницей в семье отчима: работой его там не утруждали, ибо мать искренне была убеждена, что Гаи готовится к поступлению в Московский институт международных отношений.

Первейшей заповедью Гаи было ничегонеделанье.

— Только полная свобода от обязательств перед обществом, — говорил он тем, кто соглашался его слушать, — гарантирует свежесть жизненных ощущений. Я делаю все, что хочу, когда хочу и где хочу. Перевешивание табеля или стремление к зарабатыванию денег посредством трудового процесса мешает оставаться наедине с самим собою, заглядывать в собственную душу, любоваться ее невидимыми со стороны красотами.

— Ну, а может, тебе сейчас захочется хулиганить? — спрашивали Гаи собеседники. — Тогда как? Будешь хулиганить?

— В том-то и заключается дилемма, — туманно отвечал туник, — что приходится из-за всяких там рубрик и параграфов смирять естественные порывы души и чувств. Это обедняет. Я не всегда могу из-за этого самораскрыться, и вы лишены возможности видеть меня во всей красоте натуры.

Собственно, как происходит «самораскрытие», Гаи не знал. Но сама мысль о наличии невскрытых подспудных слоев души приятно щекотала, наполняя Гаи сознанием своей значимости.

В этот злополучный день ничто не предвещало тунику, что именно сегодня произойдет его публичное самораскрытие.

Часиков в двенадцать Гаи выбрался из дому и, включив переброшенный через плечо транзистор на полную мощность, прогулялся по парку, пугая малолетних и заставляя вздрагивать пенсионеров, спасающихся в тени деревьев от жары.

Завернув на базарную площадь, Гаи с удовольствием выпил у тетушки Шуры два стакана газированной воды с любимым кизиловым сиропом.

Тут же возле базара Гаи бросилась в глаза большая афиша с нарисованным на ней тигром: проезжий зверинец ждал посетителей.

— Звери — это хорошо, — громко сказал Гаи. — Звери умеют самораскрываться, они непосредственны!

Он с гордостью огляделся, но никто из окружающих на его слова не обратил внимания — афоризм повис в воздухе.

— Меня поймут через сто лет, — вздохнул Гаи и пошел в зверинец.

Вагоны-клетки передвижного зооцирка были выстроены большими квадратами — посетители бродили внутри этих загончиков, от зверя к зверю, обменивались мнениями, придерживали детей, которым хотелось завязать непосредственные контакты с представителями животного мира.

Появление экзотически одетого Гаи произвело большое впечатление на дошкольников. Особенно им понравились висящие до плеч пряди замысловатой прически и торчащая во все стороны — веером — борода.

— Обезьян! Обезьян! — закричал какой-то карапуз, протягивая конфетку.

— От мартышки слышу, — огрызнулся Гаи, но его окружили разнокалиберные дети, а за ними потянулись дедушки и бабушки.

— Говорящих обезьянов не бывает! — сказала какая-то рассудительная девчушка.

Но бойкий карапуз с конфеткой легко опроверг этот аргумент:

— В зоопалке все бывает!