Странные существа

Долгохвост однажды испытал это на себе – когда осмелился, думая, что господин с кнехтами уже удалился на дремень, забраться на припозднившуюся молоденькую самочку. Та совсем не была против, но, видно, какой-то кнехт увидел преступление заднего и позвал Укуся. Долгохвост так и не понял, почему не умер, пока страшный самец терроризировал его. Очевидно, психика Долгохвоста, все же, была посильнее, чем у многих самцов. Но только спустя несколько часов, в самый разгар опасного светлого времени, он смог подняться и уползти в свою нору.

Он не понимал, почему попал в изгои, но и не задумывался об этом. Просто так получилось: он всегда будет совершать грызень в самую опасную пору, всегда будет пугливо оглядываться, чтобы не попасть на зуб более авторитетных семейских, всегда будет жадно смотреть на недоступных самок, почёсывая растрёпанные и подранные бока. Ему не принадлежало даже единственное его преимущество – длинный хвост, куда длиннее, чем у прочих сородичей. Кнехты давно поняли, как можно его использовать, и то и дело брали Долгохвоста в набеги на Человечьи норы. Его задачей было протиснуться сквозь узкую щель в деревянный ящик, и если повезёт, отыскать там вкусность – бутылку с тягучей жирной жидкостью. Бутылка была из прозрачной корки, бока её грызть было бесполезно – зубы соскальзывали. Но наверху торчал удобный выступ, который человек назвал бы пробкой. Впрочем, пасюки тоже прекрасно понимали его назначение. Надо было встать на спину крупного самца, мордочкой добраться до пробки и обгрызть её по кругу. Дальше было труднее: вцепившись коготками в деревянную стенку, он зависал над бутылкой и осторожно просовывал хвост в разгрызенное отверстие. Когда тот погружался в благословенную жидкость, Долгохвост немедленно вытаскивал и опускал его, и вся кодла нетерпеливо слизывала лакомство. Так приходилось делать много раз, но сам он способен был только слизывать с кончика, что лишь дразнило неуёмный аппетит, присущий его племени.

Иногда во время таких трюков приходил человек, но они всегда заранее чуяли его приближение и успевали попрятаться за стенными панелями. Более опасным жутем был кот, который мог прыгнуть неизвестно откуда и сходу упромыслить. Однажды так и произошло с одним кнехтом, увлёкшимся вылизыванием хвоста. А Долгохвост успел ускользнуть.

Но таких набегов не было давно – стояла благодатная летняя пора, еды доставало, и никому не хотелось лишний раз рисковать. Никому, кроме самого Долгохвоста. Он слишком хорошо знал, что Семья не оставила задним ничего вкусного, но не собирался, как его собратья по изгойству, довольствоваться хилой молодой морковью и коровьими лепёшками. Он знал, где можно было поживиться, и, как только в общей норе дремень вступил в свои права, выскользнул из норки и опрометью кинулся в сторону дороги, не обращая внимания на оклики других парий.

Все члены Семьи, вырывшей норы на пустыре за огородом, прекрасно знали, что человек, которому тот принадлежал, каждый день ходит через дорогу в большую каменную нору. Некоторые из кнехтов-разведчиков побывали там, но ничего особо интересного не обнаружили. А сама нора произвела на них гнетущее впечатление. Каменные стены уходили далеко ввысь, туда, куда ни один пасюк никогда не сможет заглянуть. На стенах висели странные доски, на которых угадывались какие-то изображения. Для пасючьего зрения они тоже были недоступны, но вселяли в маленькие души смутную тревогу. И вообще там было слишком много странных предметов, да ещё светили зеленоватые огоньки. Зверьки эти прекрасно знают, где люди делают свой грызень, а где – дремень, где спариваются, а где испражняются. Но для чего была нужна эта нора, не мог догадаться никто из них. А поскольку всё непонятное было опасным, семейские, кроме Долгохвоста, сюда не лезли.