Странные умники

Нет, каков умелец! Держит свою горную колючку взаперти, а сам припадает к зеленому нефриту и золотой шпильке. Этот скакун, как гласит пословица, покрыт не одним седлом!

Однако ж разве не бывает на одном стебельке несколько листьев! И не стоило, поди, Шуту знать все это… Но, замахнувшись посохом, нельзя ударить небо! Не удержать камень, сорвавшийся с горы! Разве остановится теперь униженный Шут, открывший Разящую Истину?!» (т. 20, с. 473).

Примечание:

Погоди, читатель, выражать свое недоумение. Запись эта действительно весьма сложна, почти целиком иносказательна, но мы сейчас все постараемся разъяснить.

Сначала о том, как Шут сделал свое новое «открытие». Исчезающему в Камне – легендарному персонажу, который спасся от пожара в скале, – Шут, естественно, не уподоблялся и сквозь стены не проникал, а весь вечер провел возле дома, в котором жил Учитель: следил за окнами Учителя, несколько раз поднимался на третий этаж к дверям его квартиры. И вдруг Шут вспомнил, что Учитель в тот единственный раз, когда Шут был у него в гостях, принимал его в большой комнате, а дверь в маленькую комнату все время оставалась запертой. И тут же восстановил в памяти другую деталь: однажды, когда Шут после уроков провожал Учителя до дому, тот вдруг остановился и произнес виновато и как-то испуганно: «Прости, Валя, но сегодня я не могу пригласить тебя к себе».

А вот вывод, к которому пришел Шут: Учитель живет не один, а с женой (Горной Колючкой), женщиной наверняка сварливой и несимпатичной, раз он боялся представить ей своего ученика. Но это не мешает Учителю встречаться с другой женщиной («припадать к зеленому нефриту и золотой шпильке», как в древние времена говорили на Востоке), любить ее и иметь от нее ребенка.

Заметьте, что Шут вовсе не осуждает Учителя. Но ведь «болевая точка»!

«9. IХ.7

Какой ужас! Черт меня дернул сегодня утром прийти к нему домой!

Я трижды нажимал на звонок, но никто не открывал. Я уже собрался уходить, когда за дверью послышались сначала шаркающие шаги, потом кто-то долго возился с замком. Потом дверь медленно открылась.

Передо мной стояла старая женщина с растрепанными седыми волосами и безумным взглядом.

«Нет, – прошептала она. – Зачем вы опять пришли?.. Я не хочу в больницу… Я уже здорова… Я не могу оставить своего мальчика… У меня его тут же отнимут!.. Поймите, он – все, что у меня осталось!..»

До сих пор у меня мурашки по телу от ее страдающего шепота. И эти глаза! Безумные, умоляющие глаза! Черт меня дернул с моим Исследованием!

Она – его мать! Ну конечно же! Поэтому он и не живет с любимой женщиной. Поэтому и прячет свою любовь. Трудно сказать, чего он больше боится: рассказать матери о том, что у него есть семья, или заставить жену и дочь жить вместе с ненормальной. А ведь другой на его месте даже не задумался бы…

Какой благородный, какой несчастный человек!

Торжествуй, Учитель! Ты раздавил Шута его же собственным Исследованием!» (т. 20, с. 474).

Примечание:

На этой записи, столь непохожей на остальные, «Дневник Шута» обрывается.

Глава XII «ЕСЛИ СТОЛКНЕШЬСЯ С ШУТОМ…» (Смерть Шута)

Хороши мы были бы, если бы в соответствии с нашим первоначальным намерением опубликовали «Дневник Шута», так сказать, в чистом его виде. Тем самым – помимо всего прочего – мы бы заставили читателя поверить в то, что Шут убил себя своим же собственным открытием. Да, с одной стороны, так оно и было, но с другой – ничего подобного, читатель! Лишний раз убеждаешься в том, что порой половинчатая правда страшнее полной лжи!