Странные занятия

Он ковырялся в одном из набитых боеприпасами, заставленных бочками с горючим бункеров, из которых состоял захваченный укреплабиринт в Камиссийе: Турмен закладывал там заряды, которые обрушат бункер, как тайфун бамбуковую хижину. Защитный костюм он не надел — ему и в голову не пришло, что это может понадобиться. Начальство уж точно на костюме не настаивало. Пыльные солнечные лучи лезли в стенные щели. Из-под шлема сочился пот. Он отхлебнул воды из литровой бутыли и вернулся к работе. От его ловких движений эхо прокатывалось по гулкой бетонной комнате, похожей на печь по жару и ощущению.

Но что именно в ней пеклось?

Турмен был так поглощен подсоединением проводов, что не заметил гостей.

— Специалист Свои.

Турмен подскочил, как кузнечик.

В дверном проеме стоял майор Риггинс. С ним был гражданский.

Рядом с гражданскими всем бывало не по себе, и Турмен не исключение. Но в этом малом было еще что-то, совсем уж непонятное.

От тонкого, как прут в тюремной решетке, и такого же несгибаемого, одетого в дорогой, континентального покроя костюм, столь неуместного в военизированной пустыне, мужчины исходила неумолимая угроза, как от рептилии. При виде его невольно вспоминалась нацелившаяся на муху игуана, и это впечатление лишь усиливали бритая голова, мучнистая голая кожа и выпученные глаза.

Заговорил майор Риггинс:

— Как видите, мистер Дурхфройде, демонтаж проводится с тем расчетом, чтобы камня на камне тут не осталось.

Дурхфройде переступил порог и принялся любовно, почти с сожалением водить узловатыми пальцами по штабелям ящиков со снарядами. Взгляд Турмена зачарованно следовал за ухоженной безобразной рукой, точно был привязан к ней невидимой ниткой. Только сейчас он заметил какой-то значок, как будто бы марку производителя, проштемпелеванную на большинстве ящиков, бочек и паллет.

Абстрактное изображение какого-то жука. Термита?

Гражданский отошел к двери.

— Великолепно, — словно бы отмахиваясь, прошипел он, повернулся и ушел.

У майора Риггинса хватило такта смутиться.

— Можете вернуться к работе, Свон, — резко бросил он.

И командир тоже ушел: как побитая собака, поспешил вдогонку гражданскому.

Турмен вернулся к заданию, но уже не мог сосредоточиться.

А сутки спустя, в четырнадцать ноль-пять четвертого марта тысяча девятьсот девяносто первого года, когда он и его товарищи по Тридцать Седьмому Инженерному батальону собрались с видеокамерами на «безопасном» расстоянии от бункера, были посланы соответствующие сигналы, и взрыв сотряс землю на многие мили вокруг, выплюнув в небо грязный ядовитый столб дыма, который со временем покрыл тысячи гектаров окрест, включая, разумеется, их лагерь. Турмену, который наблюдал беспокойно, показалось, будто он увидел, как в маслянисто-черных клубах складывается и распадается лицо гражданского.

Из прикроватного радио полилась реклама:

— Пейте «Цинго»! Он такой целлюстный!

Неплохо бы попить чего-нибудь. Не паршивый «Цинго», а капучино с большим количеством молока. Да, определенно больше молока, чем кофе. И половинку пустого рогалика. Не надо ничего сверху намазывать. Желудок Турмена это не перенесет.

Вот только бы встать.

Он встал.

В ванной Турмен выкашлянул в раковину кровавую мокроту (на фаянсе распласталась розовая устрица), намазал прописанной мазью всю свою сыпь, выпил два двойных «тайленола» от вечной головной боли, пересчитал, на месте ли ребра, причесался и волосы с расчески спустил в унитаз. В спальне он неуверенно натянул широкие тренировочные штаны и кроссовки, которые не стал завязывать — лишь бы не утруждать ноющие суставы. Вяло расправил пропотевшие простыни. Все равно их никто не увидит.

В прихожей сгреб со столика и распихал по карманам пузырьки с таблетками и ингаляторы. И, прихватив алюминиевый костыль с обитым поролоном валиком под спину, покинул две скудно обставленные комнатенки.

Впереди еще один напряженный день ничегонеделания. Город отставников. Детский сад для взрослых. Идиллия парковой скамьи.

Не самое плохое место для больного старика.

Какая жалость, что Турмену всего двадцать семь.

2 Мифология Кенаря

— Нет!

Невероятным усилием воли Шенда Мур вырвалась из пут дурного сна. В ее спасении не было ничего случайного или произвольного. Не открылся никакой подвернувшийся кстати ментальный люк, никакой сгусток древних нейронов-хранителей не запустил патентованную программу пробуждения. Нет, все было делом рук самой Шенды. Отвернуться от ужасающего сценария, отказаться от участия в подбрасываемых подсознанием кошмарах, отшатнуться от жадных фантазий сна ради консенсусной иллюзии под названием «реальность»… Все это следует отнести за счет силы характера Шенды.

«Да уж, — сказали бы все, кто ее знал, — в этом вся Шенда!»

Иногда Шенде хотелось быть другой. Не столь целеустремленной, не столь умелой, не настолько держащей все под контролем. Разумеется, каждый день, каждую минуту она благодарила Тити Яйя, которая вырастила ее такой. Шенда себе нравилась.