Странные женщины

— Если бы тут кто-то был, остались бы следы. Сам же говоришь: ни чая, ни кофе, ничего. Крошки есть?

— Нет крошек.

— Ну вот.

Лиза залезла с ногами на широкий диван, покрытый старым плюшевым ковром. Похлопала рукой по нему, чтобы проверить, много ли пыли. Ничего. Терпимо.

И очень хотелось, еще сильнее, чем в «Востоке», быть близко с этим человеком.

— Иди ко мне, — сказала она.

Ефим Андреич приблизился. Сел как-то неловко, скособочившись. Лиза обняла его за плечи. И это показалось знакомым ей. И запах его показался знакомым, приятный запах ухоженного элегантного мужчины в цветущем и чистоплотном возрасте.

— Ну, что ты? Что ты? — спрашивала она.

— Лиза…

— Что?

— Лиза, милая моя…

— Что?

— Даже не верится. Так не бывает.

— Бывает.

И прошло некоторое время. И в результате этого некоторого времени выяснилось, что Ефим Андреич слишком переволновался.

Все-таки возраст сказывается, подумала Лиза. Или у них это все началось слишком недавно, не появились еще привычные и успокаивающие ритуалы? Она утешала его и ласкала его, но безуспешно.

— Не надо, — сказал он. — Ничего не выйдет.

— Ты не думай об этом. Мне ничего не нужно. Мне и так хорошо.

— Правда?

— Абсолютная правда, — чистосердечно солгала Лиза.

— Это все она с бабкой своей!

— Кто она? Какая бабка?

— Колдунья, гадалка, ведьма! Опоила она меня. Она на все способна. Жена то есть. До сих пор не понимаю, как такие превращения происходят! Мы когда с ней встретились, она была молоденькая милая актрисочка, характер добрейший, влюбилась в меня беззаветно. Поженились, родила сына, потом дочь. Ну, отяжелела, конечно. На первые роли не претендовала уже. Да и я не мог: жена режиссера, слухи, сплетни, сама знаешь. И тут начался у нее психоз. Ревновала абсолютно ко всем. Истерики, скандалы. Вены кухонным ножом пилила, таблетки пила. И самое-то смешное и страшное, что все ее подозрения были пустыми! То есть да, по молодости пару раз изменил я ей, а потом… Я слишком люблю свою работу, я весь в работе, мне не до этого. А она все равно. До инцидента дошло: ударила одну актрисулечку какой-то палкой, от декорации оторвала со страшной силой, я потом смотрел, там вот такие гвозди! Сотрясение мозга у девочки, у меня куча неприятностей, а ей судом грозят. Пришлось уехать, буквально бежать, а ведь уже коллектив сложился, уже на театр похоже было… Приехали сюда, к вам. Я говорю: Анна, дай мне работать! Не нужен мне никто. Ты, Петр, Варя, и все! Чуть на коленях не стоял. А она только улыбается. И вот находит эту самую бабку, ворожею, на прошлое и будущее гадает, травки варит всякие… Ну и дает ей эта бабка какую-то отраву, отворотное зелье какое-то, Анна меня поит… А я, главное, чувствую, что у чая или кофе какой-то привкус, но ты же знаешь, я весь в себе, я думаю, у меня процесс! Так только спрошу: вода, что ли, совсем плохая стала? Она говорит: наверно. Представляешь? Но результат налицо: я не только на других женщин не смотрю, я самой Анны уже не касаюсь! Потом, помнишь, я сознание потерял во время репетиции? Тут Анна наконец испугалась, подумала, что из-за этой самой отравы. И тащит меня к этой бабке. Кается по дороге. Прости, говорит, сейчас она тебя или расколдует, или я ее за ноги подвешу. Резкая она у меня женщина… Ничего, что я вот так откровенно? Я даже тебе не хотел, хоть мы и подружились с тобой. Прорвало, извини. Меня так никто не понимал, как ты. А сегодня такой день… Рассказывать дальше?

— Конечно.

— Ну вот… Бабка отпирается: я тут ни при чем, он мужчина не молоденький, у него возрастное! Анна на нее кричит: делай что хочешь, я тебя просила от других женщин отворот сделать, а не от меня! Возвращай мужику силу! Бабка ей ласково говорит (Ефим Андреич, увлекшись собственным рассказом, становился все более артистичным, уже в лицах представлял): «Роднуся ты моя, ды мы это запросто! Будет он любить однуе тебя, а больше никого он не будет любить!» Анна кричит: «Только без всяких мне жидкостей! Как хочешь, а чтобы был он прежний!» Бабка ей: «Какие жидкости! Сейчас пошепчу, водичкой сверху сбрызну, как новенький будет он!» А я стою чурбан чурбаном, совершенно чувство юмора пропало. Да и какой тут смех! Короче говоря, пошептала она надо мной, водой сбрызнула, потом карты разложила. Вижу, говорит, отличное ваше совместное будущее. В общем, наворожила, нагадала и даже денег не взяла. Брак в моей работе, говорит, бывает редко, но если бывает, то исправляю бесплатно!

Ладно. Веришь ли, в тот же день чувствую — с ума схожу. Еле до ночи дотерпел и, извини за подробности, такую афинскую ночь собственной супруге устроил, что она аж прослезилась.

А я грешным делом решил свою силу проверить. Милу Яковлеву помнишь, которая в Москве сейчас?

— Да.