Странный ангел

Так было лучше. Так было легче. Так было спокойнее им обоим - и маме, и Косте.

То есть Кате…

Тихонько приоткрыв дверь в ее комнату, Ирина Александровна, к своему изумлению, услышала ровное дыхание.

В такой солнечный день Катя дома?.. Одна?.. Без Ани?.. Безмятежно спит?.. Или, может быть, приболела и потому прилегла?.. Но где же все-таки Аня?..

Стараясь переступать как можно тише, Ирина Александровна подошла к Катиной постели.

Ее девочка действительно крепко спала. Дыхание было глубоким, спокойным. Длинные красивые волосы разметались по подушке.

Ирина Александровна неслышно пододвинула к кровати пуфик и присела, любуясь нежным Катиным лицом.

«Да ты моя лапочка!.. Ты моя радость!.. – сказала Ирина Александровна самой себе. – Мои щечки!.. Мой носик!.. Мои нежные губки!..»

И вдруг, произнося про себя эти слова и уже потянувшись, чтобы тихонько поцеловать свое дитя, Ирина Александровна поняла, что смотрит сейчас не на Катю, а на Костю.

Ничего не изменилось со вчерашнего дня в ее ребенке, абсолютно ничего. Ирина Александровна видела перед собой все то же милое лицо с тонкими чертами, с румяными щечками, слегка курносым носиком, пухлыми яркими губками… Но и вчера, и позавчера, и неделю назад, и в течение многих дней до этого, глядя на своего ребенка, и бодрствующего, и спящего, Ирина Александровна всегда видела перед собой Катю. Для того, чтобы увидеть ее, не нужно было прилагать никаких усилий, не нужно было в чем-то себя убеждать или соблюдать условия некой игры. Катя всегда была Катей, и дело было вовсе не в том, что она была одета в нарядное платье или в красивую ночную рубашку с рюшами и оборками.

Но сейчас…

Ничего не изменилось, но на самом деле изменилось что-то очень существенное, что-то самое главное.

И это означало…

Это означало…

Ирине Александровне стало душно. В висках у нее закололо, а перед глазами появились круги.

Ирина Александровна уже хотела встать, чтобы открыть форточку, но этого не понадобилось.

В комнате вдруг повеяло свежим ветром, как будто кто-то совсем рядом взмахнул огромным веером или, может быть, огромными крыльями. Ветер принес с собой особенную, совсем особенную свежесть и удивительные запахи, каких Ирина Александровна до этого не знала. И тут же к ее вискам прикоснулось что-то быстрое, пронзительно-жгучее, но вовсе не болезненное, а в ее ушах будто бы прошелестел чей-то необыкновенный голос, сказавший что-то очень хорошее и доброе, хотя слов было не разобрать.

Ирине Александровне сразу же стало легче. Она перестала думать о тревожном и перестала спрашивать себя, что бы все это значило, как будто уже знала ответы.

Да. Знала!..

Не все из них, правда, но это было уже не важно.

Она знала самое главное.

Ирина Александровна вздохнула, улыбнулась самой себе почему-то грустной улыбкой, и стала ждать, когда проснется Костя.

Ждать, впрочем, пришлось совсем недолго.

Прошло несколько минут, и Костя открыл глаза.

- Мама! – воскликнул он и сел на кровати.

Вот теперь Ирина Александровна подалась к нему и обняла, крепко прижав сына к груди.

- Здравствуй, мамочка!.. – прошептал Костя ей на ушко.

- Здравствуй, сыночка!… - прошептала Ирина Александровна ему в ответ.

Они немного помолчали, прижавших друг к другу и чувствуя, как их сердца бьются в один ритм. И с каждым соединенным ударом их взаимное знание и понимание становилось все глубже, все полнее, делая ненужными какие-либо слова.

Но их все-таки надо было произнести, просто для того, чтобы придать общему знанию завершенную форму.

- Мне снова приснился ангел… - прошептал Костя. – Он вернул мне что-то. И он о многом мне рассказал… Как-то так рассказал, без слов. Но все было понятно.

- Я знаю, сынок, знаю… - вздохнула ему в ответ Ирина Александровна.

- Теперь он совсем другой... – сказал Костя, не удивившись маминому ответу.

- Нет, не только теперь. – поправила его Ирина Александровна. – Он всегда был другим. Точнее, он всегда был самим собой…

- Самим собой… - повторил Костя, как тихое эхо. - Самим собой…

- И вот его приняли таким, какой он есть. – сказала Ирина Александровна. – Его простили.

- Простили?..

- Да. Простили. Пора и нам прощаться…

- Нам?.. С кем?..

- Ты ведь и так знаешь. – прошептала Ирина Александровна. – Нам пора прощаться с Дубравкой. С жизнью, которую мы вели здесь два года…

- И с Катей?.. И с Аней?..

Ирина Александровна вновь только вздохнула в ответ.

- Я не хочу с ними прощаться. – прошептал Костя. – Ни с Катей, ни с Аней!.. Не хочу!..

- И я не хочу. И я… Но, может быть, с ними прощаться и не нужно?.. По крайней мере, насовсем?..

- Не нужно?.. Значит, можно все всем рассказать?.. Объяснить?..

Ирина Александровна только грустно улыбнулась. И, не видя маминого лица, Костя почувствовал ее улыбку. И понял ответ.

Но Ирина Александровна все же сказала и вслух:

- Нельзя, моя детка. Нельзя…

- Почему?.. Почему?..