Странный дом, Нимфетки и другие истории (сборник)

Наряду с «Расстрелом» и переводом «Альбатроса» Бодлера стихотворение «Лилит» – лучшее в лирике Сирина 1920-х гг. Блестящее начало теста: «Я умер. Яворы и ставни горячий теребил Эол// вдоль пыльной улицы Я шел..» – сменяется точным описанием вставшей в дверях нагой девочки (служанки Дьявола, по позднейшему наблюдению Гумберта): «стройна, как женщина, и нежно цвели сосцы…». Далее следует описание героем девочкиной отзывчивости: «Двумя холодными перстами по-детски взяв меня за пламя… Она раздвинула, как крылья, свои коленки предо мной…» и – непосредственно акта любви: «Змея в змее, сосуд в сосуде, к ней пригнанный, я в ней скользил, уже восторг в растущем зуде…». Затем, как и положено искусительнице, юная чаровница исчезает в самый приятный момент, оставляя героя в костюме Адама перед закрытой дверью. Концовка стихотворения обнажает стыд и грех главного героя в прямом и переносном смысле: «И мерзко блеющие дети глядят на булаву мою». Финал стихотворения нарочито противоположен началу текста: «И перед всеми// Мучительно я пролил семя// И понял вдруг, что я в аду». Замена потерянного и вновь обретенного рая на жизненный ад – основной сюжет «Камеры Обскуры» (Кречмар – Магда) и «Лолиты» (Гумберт-Лолита).

Стихотворение «Лилит» не было издано Набоковым в Берлине, оно появилось только в 1971 году в США. Вероятно, это неслучайно: либо Набоков опасался упреков в распутстве со стороны литературной братии, либо он сознательно оставлял этот сюжет для будущих «романов с девочкой». Девочка, змея, ведьма – реинкарнации Лилит в пределах текста, то же самое будет происходить (в метафорическом плане) с Магдой и Долорес Гейз. Герой, как правило, хищен, опытен, развратен, но беззащитен перед чарами девочки-«нимфетки» (Кречмар, Горн, Гумберт, Куилти). Стихотворение «Лилит», с одной стороны, возвращая нас к темам античных и средневековых произведений (Овидий, Петроний, Катулл, Маркабрю и др.), с другой – дает новое движение романной тематике В. Сирина. Мотив подмены, не различения героем рая и ада станет в дальнейшем творчестве Набокова одним из любимых, определяющим сам генеральный сюжет произведения.

С конца 1920-х гг. Набокову «стали приносить приличные деньги переводные права моих книг» (см. «Другие берега»). В 1936 и 1938 гг. в издательствах Лондона и Нью-Йорка выходит его «Камера Обскура», причем перевод для нью-йоркского издательства Набоков сделал сам; этот роман был также переведен на французский, шведский и чешский языки. В 1937 г. в издательстве Джона Лонга выходит роман «Отчаяние», подписанный так – Вл. Набакофф-Сирин. Позже этот роман вышел в престижном французском издательстве «Галлимар». Набокова принимают в среду парижского культурного истеблишмента. Все это говорило о том, что Наб рано или поздно должен был сделаться европейским писателем, не только в плане места проживания, но и в языковом. Язык Шекспира и Байрона Наб узнал раньше языка Державина и Пушкина, французский язык он также знал достаточно хорошо. Тем не менее 1930-е годы становятся временем расцвета русского творчества Набокова: «Камера обскура», «Приглашение на казнь», «Дар», «Весна в Фиальте», драматические опыты… Романы «Камера Обскура» и «Дар», на наш скромный взгляд, наряду с «Лолитой», «Бледным огнем» и «Истинной жизнью Себастьяна Найта» относятся к числу шедевров прозы Набокова. Другие вещи 1930-х гг. – «Подвиг» /1932/, «Отчаяние» /1934/, сборник «Соглядатай» /1938/ – менее значительны, но почти безупречны в стилистическом плане. В личной жизни Набокова также происходят кое-какие изменения: в 1934 году появляется сын Дмитрий, и Наб прекрасно справляется с ролью няньки и заботливого отца.