Странный генерал

– А, знаменитый грамотей и разведчик! Как воюешь? Он ведь у вас, Терон?

– Воюет отлично. Пока у меня, завтра – уже нет.

– То есть?

– Питер Кофальоф – вы помните его – остается здесь, у вас. Он хочет быть с трансваальцами. Ну, а Каамо там, где Питер.

Бота еще раз, искоса, глянул на юношу и развернул бумагу. Темные тонкие брови сошлись в переносице.

– Плохи дела… Вы сейчас к себе, Терон? Подождите минутку, я с вами.

Он отошел в сторонку, где его и Луки Мейера жены, обе молодые, в модных шляпках и длинных бурских платьях, хлопотали у костра. «Тоже готовятся к приезду Крюгера», – с неожиданной неприязнью подумал Бота.

– Анни, я еду на Тугелу. В случае чего пошлешь адъютанта.

– А президент? Вдруг он приедет без тебя?

– На войне, милая, бывают дела поважнее приезда президента, – сухо сказал Бота и, отвернувшись, крикнул: – Коня!..

4

Армия буров отходила на север. Сначала начали отступать с Тугелы, затем сняли осаду с Ледисмита и теперь, огрызаясь, отплевываясь свинцом, отползали вдоль железной дороги на линию Данди – Гленко.

В конце февраля нежданно выпали дожди, и это было совсем некстати. Дороги размыло, ручьи превратились в речки, а речки – в реки. Обозы тянулись медленно и трудно.

Артур Бозе ехал верхом за фургонами своего коммандо. Белла несколько раз звала его прилечь в повозку – старик в ответ лишь рычал что-то невнятное. Третий день его мучил приступ ревматизма. Боль пронизывала все тело, казалось, скрючивала, заставляла яростно и бессильно скрипеть зубами.

Обоз был громоздкий и шумный. На все лады дребезжали и постукивали повозки, переругивались погонщики, разноголосо переговаривались негры и женщины, всплакивали детишки. Бозе привык к этому шуму и, когда боль чуток отступала, неторопливо, лениво размышлял.

Мысли были невеселые, но, как всякий бур, старик в глубине души был доволен, что пути повернули поближе к дому. «Дом мой – крепость моя» – это у буров впитывалось с первыми глотками материнского молока, это успокаивало и придавало сил. Он давно примирился с тем, что рудник его не работает, а взглянуть на родное детище все же хотелось. Что-то долго не возвращается Дик – говорят, послан со старым Брюгелем к Питу Кронье, а у Кронье дела, рассказывают, неважные. Скорей бы уж кончалась эта заваруха – вернуться домой и передать дела зятю, как свое пришлось передать коммандо Питеру…

Противно взвизгнул и ахнул недалеко сзади снаряд. Обозный шум разом стал сильнее, взволнованней. Второй снаряд разорвался впереди. Что же они, сволочи, делают – специально по обозу бьют?!

Началось столпотворение. Передние фургоны, как раз в это время преодолевавшие ручей с крутыми берегами, рванулись вперед. Затрещали оси, повалился один фургон, второй… На них напирали и бились быки следующих упряжек. Несколько повозок свернули с дороги в лес и застряли там. Ошалело метался скот. Кто-то завизжал предсмертным визгом. Бестолково суетились и кричали люди. А сзади напирали лошади, быки, повозки.

Коня Бозе сдавили с двух сторон фургоны, старик заорал, вдруг конь рухнул – Бозе еле успел выпрыгнуть из седла, что-то обрушилось на его ногу, она хрястнула…

Паника охватила весь обоз. Бросая фургоны, скот и припасы, люди убегали в лес, кидались в бурный ручей, карабкались по крутым осклизлым берегам.

Примчался Бота. Обычно сдержанный, хладнокровный, он разъярился, размахивал револьвером и даже выстрелил дважды в воздух. Но способности моментально ориентироваться в положении генерал не потерял. Быстро собрав группу негров, он приказал немедленно прорубать дополнительные дороги к ручью. Еще одна группа начала расчищать переправу – выпрягая быков, вытаскивая из ручьев поваленные фургоны. И уже летел гонец в коммандо Ковалева, прикрывавшее обоз, с приказом атаковать вражескую батарею.

Гонец опоздал.

Когда англичане перенесли огонь вглубь, Петр сразу сообразил, куда теперь полетят снаряды. Оставив коммандо на высотке, которую оно занимало, он с двадцатью бойцами метнулся к артиллеристам.

– Запрягай! – еще издали закричал Петр, и, видно, таков уж был его вид и так звучал голос, что прислуга тотчас кинулась к лошадям.

– В чем дело? – обескураженно спросил молодой фельдкорнет, командовавший орудиями.

– Слушать мой приказ! – изо всех сил рявкнул Петр. – За мной!

Лесной дорогой – всего каких-то полмили – он галопом вывел пушкарей во фланг наседающего на пятки буров английского батальона. Пушкари, с ходу развернув орудия, прямой наводкой хлестанули по вражеской батарее. Стрелки, естественно, присоединились к ним.

Внезапное и дерзкое нападение ошеломило англичан. Видимо, они решили, что в тыл им заходит крупный отряд. Батальон откатился назад, оставив два исковерканных орудия.

Бурский обоз, миновав злополучный ручей, по приказу Бота разделился на три части…

Вечером состоялся кригсраад. Жубер, высохший и желтый, был торжествен и ласков. Президент вызывал его в Кронштадт.